Да, лазурь и серебро. Неужели император теперь знает про его цвета? Скорее всего нет, но его советники знают точно.

— Благодарю вас, господин штатгальтер, — отвечал кавалер, стараясь сдерживать страсти, что бушевали в его душе, — внимание императора — уже великая награда, а уж такое сокровище и вовсе благодать.

— В таком случае, разрешите считать мою миссию оконченной, — произнёс Краугер, — не смею вас больше донимать своим присутствием.

Штатгальтер и господа, что были с ним, ему снова кланялись, Волков тоже встал и прежде, чем они уже повернулись к двери, кавалер, как будто между прочим, «вспомнил» о том, о чём ни на миг не забывал:

— Господин штатгальтер.

— Да? — Краугер и его спутники остановились.

— А как же неразрешённое наше с вами дело?

Волков хотел уже напомнить ему о векселе, о деньгах. Но штатгальтер его опередил:

— Так нет между нами никаких неразрешённых дел, а тот вексель, что вы мне приносили, будет вам выплачен тотчас, как только вы его подадите снова. Можете даже сами не приходить, а прислать верного вашего человека с ним и подать вексель моему секретарю. И того будет достаточно.

— Прекрасно, завтра же всё и улажу, — сказал Волков.

— Распоряжусь, чтоб вас или вашего человека завтра ждали, — обещал штатгальтер.

После он принимал посетителей с подарками, потом разговаривал с молодыми людьми из своего выезда. Повесы ещё не поняли, что жизнь их изменилась, не знали они, что такое дисциплина, пришлось их вразумлять, объяснять им, что это дома они были господами, а тут они его оруженосцы и будут делать то, что им по чину положено. То есть сами чистить его коней, а не поручать это своим слугам. И господину Фейлингу генерал сделал внушение, что он чересчур мягок и добр, а раз он старший, то должен быть требователен ко всем подчинённым.

У него были планы на вечер, он собирался проехаться по кабакам и трактирам, узнать, как его сержанты нанимают новых солдат. Ему надо было понять, как идёт набор, охотно ли идут люди под его знамя, хватает ли денег у сержантов, но тут пришли известные ему господа. Это были городские военные, которые просили его быть на пиру, что они устраивали в его честь. Как отказать тем, кого ты считаешь братьями своими? Конечно же, он пошёл, тем более, что, в отличие от штатгальтера, который называл его полковником, эти господа, чтя солдатские традиции, звали его генералом.

Дело было в хорошем трактире, который звался «Кабанья башка» и был на площади, как раз против городской ратуши. Его посадили во главу стола, по правую руку от него сидел капитан городского ополчения, по левую — капитан городской стражи. Остальные чины сидели по убыванию. Ещё не начали ставить блюд на стол, как господа военные стали пить вино и спрашивать его, как было дело, как вёл себя фон Бок, как воевали мужики. Волков рассказывал всё без утайки. И то, что с маршалом у него сразу не заладилось. И с генералом фон Беренштайном отношения были дурны. И что он угодил в страшную засаду, и как солдаты не хотели строить лагерь, а желали отступать. И как он построил лагерь, и как отбил атаку на него. Как генерал попытался переправиться через броды, но не дал резервов, когда это было нужно. И как после неудачи отъехал, сославшись на болезнь. Только про Агнес он ничего не рассказал. А сказал лишь, что после первой отбитой атаки мужики стали отдыхать, а их офицеры уехали. А он, хоть и приказано ему было отступать, уговорил офицеров провести ещё одну атаку. И она-то и была успешной. Так он хамов побил и захватил их лагерь. Господа офицеры слушали его с большим вниманием, перебивая лишь уточняющими вопросами. А потом пили за его здоровье до самой ночи. И выпили крепко, так крепко, что многие не могли сами идти домой, а легли спать прямо там в трактире на лавках. А сам Волков едва держался в седле, когда возвращался домой.