— Ас тобой, Савва, не знаю, что делать, — посмотрел Ратных на попа. — В мир пойдешь не один ты, все посадские в мир уйдут. Найдем мы дыру!

— Кормилец, когда это еще будет! Сейчас возьми! — упал поп на колени. — Муторно жить в нашем граде богоспасаемом. У нас всех скрозь и подряд бьют и дерут немилосердно. Посадник мужика кнутом отодрал; тот, пришед домой, жену за волосья оттаскал; женка со злости сынишку шлепнула; тот собаку пнул; та на кошку бросилась, а кошка в сердцах мышь на клочья порвала. Вот как живем, родимый! Разве ж это жизнь? В мир без памяти хочу!

— Разрешите доложить, товарищ капитан? — вытянулся по-строевому Птуха. — Нельзя попа в нашу команду брать. Я преподобного свечкодуя насквозь вижу и еще на аршин под ним! Он из семи печей хлеб ест, и нашим и вашим пляшет!

— Слезно тебя молю — не подпускай к себе близко деда. Не подпускай! Предаст, Иуда! — взволнованно сказал Истома.

— Внучек, чаделько, что говоришь? — пополз поп на коленях к внуку, потом пополз к мичману. — Федя, и ты на меня? Погибели моей хотите? Мне одна дорога — в мир, в город Одессу! Шибко хорошо ты о нем рассказывал, Федя.

— Иди ты!.. — гаркнул было мичман, но, оглянувшись на Анфису и мальчиков, сбавил тон. — Да я тебя, божью дудку, с Потемкинской лестницы спущу! Все ее сто девяносто две ступени спиной пересчитаешь!

— Савва! — окликнул попа Ратных.

— Аюшки, Степанушка, дорогой!

— Говори: предашь нас при случае?

— Николи! Крест целую! — искательно заиграл глазами поп. — В миру кабак открою. Дорогими гостями будете, — поклонился он мирским.

— Пустите Дуньку в Европу! — засмеялся Косаговский.

— Ладно, берем, язви тебя! — согласился, улыбнувшись, капитан. — Пивом в ларьке будешь торговать, честной народ на пене обжуливать.

— Смотрите на него! Опять вывернулся, как намыленный! — удивился сердито Птуха.

2

2

Обе двери, из собора в подполье и из подполья в подныр, имели внутренние железные засовы. Мичман задвинул их и сказал весело:

— Добро! Теперь наш тыл обеспечен. Погони можем не бояться.

— Не будет погони до завтра, до полудня, — откликнулся Косаговский. — Начинается наше подземное плавание!