Летчик нагнулся с седла и, обняв юношу, долго не отпускал его, затем крепко поцеловал.
— А ты, Степан, мне дороже брата был, — подошел Истома к капитану. — На многое доброе ты глаза мне открыл, темноту нашу светлил. Крестами бы я с тобой поменялся, побратимами мы стали бы, да не носишь ты креста. Так вот тебе память обо мне.
Он вытащил из кармана большой пятак, из мира вывезенный, с двуглавым орлом под короной, разрубил его топором пополам и половину монеты протянул капитану.
— Как взглянешь на сю половинку, меня вспоминай. Прощай, друг!
— И ты. Истома, не забывай друзей. Не так уж много их на свете. — Ратных протянул юноше руку. — А я тебе «прощай» не говорю, говорю — «до встречи»!
— Увижу ли я мир? Не верю что-то, — с печальным сомнением ответил Истома. Обняв Сережу обеими руками, притянул к себе, поцеловал в губы и в глаза. — Прощай и ты, головка светлая и сердечко соколиное!
Он вскочил на лошадь и с места послал ее намётом. Лапша припустился за ним, болтая на скаку локтями.
Мирские долго смотрели им вслед. Смотрел и Женька, задумчиво склонив набок голову и подняв переднюю лапу. Он не мог понять, почему расстались такие хорошие люди.
Глава 11 Взлет
Глава 11
Взлет
Полный газ! Ревут моторы.
1
1
Озеро Чапаева открылось неожиданно. Деревья кончились, и вдруг сразу, как взрыв, ударил в глаза яростный оранжево-красный закат. Два заката! Один в небе над тайгой, второй — в озере.
— Ух ты, до чего ж красиво! — восхитился Сережа. И тут же он вспомнил, что пришло время прощаться с тайгой. Стало так грустно, что даже в сердце вступило. Полна тайга угрюмой дикости, а все же прекрасна она неукротимой, мощной красотой. Но тут же он вспомнил свою Забайкальскую, вообразил, как пойдет по ее асфальту и будет переходить с одной стороны на другую, чтобы почувствовать, какая она широкая и ровная.
Дождались рассвета и начали осмотр самолета. Стоянка в тайге не повредила «Антону». Это выяснилось, когда сбросили с него маскировку, сняли чехлы и опробовали моторы.
— Ни на что не жалуется. Вполне здоров! — обрадовался летчик.