Моё сердце ныло от тоски. Я закрыла глаза, пытаясь представить, что это он сейчас поёт, вживую. Это было слишком для меня, я забыла, как дышать.
«О, я так был неправ, любовь моя, Где моё место, теперь знаю я. Моя тьма умерла, больше нет зла, Наша общая связь потрясает до дна, Не уходи, эта печаль слишком сладка. Я здесь и буду любить тебя всегда».А затем вновь прозвучал припев. Я могла слушать эту песню вечно. Сэмми погладила меня по спине, пока я прижималась к ней. Никогда бы не подумала, что буду так сильно по нему скучать. Его голос поднялся на октаву выше во время второго припева. Мне казалось, будто кто-то сжал моё сердце в тиски. Я постоянно слушала его песни последние три месяца, но эту, эту я слышала впервые.
Я хотела выйти из зала, но мне не хватило сил. Я не могла расстаться с его голосом.
— Эй, всё будет хорошо, тише, тише, — шептала Сэмми мне на ухо, крепко обнимая. Ничего не будет хорошо, никогда. И хуже всего, что она сама не знает, о чём говорит. Ничего не будет хорошо. Когда они найдут его тело, они тоже это поймут. Это было жестоко, включать эту песню. О чём только думал мой отец? Да о чём они все думали?
Я нашла в себе силы встать и уйти. Нужно снять это узкое платье, нужно вспомнить, как дышать.
— Елена, — позвала Энн, но Эмануэль мягко её остановил. Бекки ахнула. Как и все в зале. Мне всё равно, что там сделал отец — возможно, какой-то крутой разворот в танце или типа того.
Дверь была совсем рядом, всего в нескольких шагах. После проигрыша вновь зазвучал припев, и я замерла на пороге.
«Малыш, успокойся в объятьях моих. Я нуждаюсь в тебе больше, чем знаешь, Свет во мне ты выбираешь».