— Конь будет жить, — произнесла вдруг эльфа. — Я его не убила. Только поломала ноги.

— Да кому он нужен, хромой! Только на забой его! Да и хозяин его…

— Я смогу залечить их раны. И ногу коня, и раны воинов, — уверенно проговорила эльфа. — Если пообещаете, что после отпустите.

— Хороший способ вести дипломатию, — усмехнулся я. — Нанести увечья, чтобы лично их потом залечить, добившись своего. А просто попросить меня выпустить из города могла? — округлил ей глаза.

Взгляд гостьи из Леса налился кровью.

— Эльфы не унижаются до того, чтобы просить что-либо у человеков!

— Ну и дура! — Что на такое ещё можно сказать. — Отпустите её. — Это воинам. — Она не будет драться. Ты ж не будешь?

Гостья опустила глаза в пол.

— Не буду. Я не могу причинить вред тому, кому должна жизнь.

— Отпустите, — махнул Ковильяна, и только после этого богатыри, а они все как один комплекцией подобрались что те вышибалы, всячески выражая лицом несогласие, отпустили.

— Подождите в холле, — попросил я их, глазами указав на дверь. Тут как раз вошла Ирма с кувшином и кубками. — Ирма, вина сеньорам! Самого лучшего!

Только после воины повеселели.

— Садись, нервная, — кивнул эльфе на третье кресло. Она кивнула, взяла тяжеленный кёсовый предмет мебели и как пушинку передвинула ближе к нам. Теперь понял, почему к ней такое отношение. За внешней хрупкостью капец какая сила!

— Воинов и коня вылечишь! — отрезал я, посверкав для наглядности глазами. — Не в уплату долга, а потому, что сделала это, и это было глупостью.

— Вылечу, — опустила она глаза. — Понадобится от трёх до пяти дней.

— Зачем это сделала? — нахмурил я брови.

— Домой хочу.

— Нешто я б не отпустил? Ещё б и денег дал. Чего прямо не сказала? Ты же видела, как я к вам всем относился. Я вас освободил от татей, а не захватил в свой прибыток.

— Мне не нужны ваши грязные деньги! Сквозь зубы прошипела Эльфа. И вообще вы!.. Вы!..

— Зай, вообще-то я спас тебя от разбойников, — постыдил я. — От тех, кто хотел тебя продать в бордель, или в гарем на утеху какому-нибудь извращенцу. Захватили тебя человеки, но совсем другие. И мы — разные, хоть внешне для вас и на одно лицо.