А после мы долго лежали всё на том же чехле, обнявшись, и я прижималась щекой к груди Питера, слушая, как мерно бьётся его сердце.
– Ты… – немного хрипло вымолвила я, когда ко мне наконец вернулся дар речи, – разве тебе… не нужно…
– Получить свою долю? – Питер зарылся носом в мои волосы. – Я эмпат. Чтобы получить удовольствие, мне достаточно доставить его тебе. – Осторожно вытянув руку из-под моей спины, он привстал и, вручив мне рубашку, поднялся с пола. – Оденься. Только не надевай слишком много всего… если, конечно, хочешь, чтобы чуть позже я опять с тебя это снял.
Я накинула рубашку на плечи. Запал прошёл, уступив место стыдливости: не из-за того, что произошло, лишь из-за наготы.
– Я… это было…
– Можешь ничего не говорить. – Питер провёл рукой по лбу, убирая прядки тёмных кудрей, прилипшие к коже. – Я и так знаю, что ты чувствуешь.
Он зачем-то вышел в прихожую. Когда вернулся, я сидела в кресле, из одежды ограничившись рубашкой и нижней частью исподнего: жарко, в конце концов.
Питер протянул мне букет – облако карминовых соцветий на длинных, гладких, без единого листка стеблях, – и я уставилась на него столь же удивлённо, сколь радостно.
– Я ни разу не дарил тебе цветов, – тихо сказал Питер. – Решил, что нужно это исправить.
Цветы походили на маленькие лилии – на вершине каждого стебля кружком умещалось пять-шесть соцветий, – но с узкими гофрированными лепестками и длинными, с мою ладонь тычинками, тянущимися вбок, обрамляющими соцветия тонкими лучиками. В цветочных лавках я видела их не раз, но не знала, как они называются.
– Красивые, – почти прошептала я, вдыхая лёгкий, тонкий, едва уловимый аромат. – Что это за цветы?
– А ты не знаешь?
– Нет.
Питер без улыбки смотрел на меня.
– Ликорисы, – произнёс он.
Я уставилась на красные соцветия – совсем другим взглядом.
– Забавно, – донёсся до меня голос Питера, удаляющийся по направлению к прихожей. – За всё это время ты так и не прогуглила, в честь чего назвали маньяка, которого ты так настойчиво искала.
– Мне было немного некогда, – пробормотала я, глядя на цветы, давшие имя кровавому убийце. Слава богам, покойному. – Почему именно