– Вахаба, это твое.

Посмертная маска, исполненное в мельчайших деталях лицо Вахабы, вплоть до ресниц, сделанных из тончайших проволочек.

– Наши немного поработали над нею, укрепили, прорезали дырки для глаз. Такого нет ни у кого из нас. Твоя жена как следует отметила твою кончину.

Вахаба взял маску и долго всматривался в свое мертвое лицо. Затем надел ее.

Она была из чистого золота.

Они шли под руку по широкой улице, а встречные прохожие кланялись и поздравляли. Уже вечерело, но до сумерек оставалось еще много времени.

– Ты какая-то нервная, напряженная, – заметил Минсур. – Ведь так?

– Может, я слишком рано это все? Может, стоило еще подождать? – сказала Мики.

– Ты про эти наши забавы в узком кругу? Да там почти никого и не было, все тихо, без посторонних.

– Я о них и о том, что мы теперь идем вместе. И делаем так всякий день после обеда. Не лучше ли было бы подождать еще немного? Мне кажется, кое-кто глядит на меня с отвращением.

– А кому какое дело? – разведя руками, заметил Минсур. – Вслух сказать никто ничего не осмелится. Князь уже поздравил меня с хорошим выбором. Смерть Вахабы уж точно не погрузила князя во вселенскую скорбь.

– Все же стоило подождать еще.

– Любимая, если посмотреть на то, что ты сделала для умершего, ни у кого не возникнет и тени сомнения в том, насколько ты любила его.

Минсур ощутил, как напряглась Мики.

– Я надеюсь на то, что вскоре отыщется вор, укравший маску. И на то, что его повесят. Может, это его приятель, Ванго?

– Успокойся, – посоветовал Минсур. – Люди князя непременно отыщут вора. А нет, так повесят кого-нибудь для острастки. Князь лично мне обещал.

– Жалко, что только горстка гостей видела ту маску.

– Достаточно видело. Теперь целый город судачит, как горячо ты любила мужа.

– Может, и судачит, но я все испортила, появившись с тобой. Сделай мне другую маску, – попросила Мики.