— Иван… — я запнулся, глядя на него. Но Прежний смотрел ободряюще, и я собрался с духом. — Вы ещё обещали рассказать мне про себя. Про то, кто вы такие, чего хотите… сделать меня Кандидатом. И Дарину.

— Но я предупреждал, что если откажешься, то я сотру тебе память о разговоре, — напомнил Иван.

— Да. Но так вышло… в общем, я всё равно уже не совсем человек… Расскажите.

— Макс, погляди на часы.

Я посмотрел.

Что-то не то. В Комок я зашёл в начале седьмого. Сейчас было почти девять.

— Я уже рассказал, Макс. Только что.

— И я не согласился?

Иван покачал головой.

— Не согласился. Я тебе больше скажу, Макс. Я дважды рассказывал о нас. Первый раз — когда ты спросил: «Откуда мне знать, быть может, вы уже рассказали». Помнишь? Ты молодец, сразу сообразил. Могу рассказать и третий раз, но зачем?

На губах Ивана появилась улыбка, и стекло поползло вверх.

Я отступил на шаг.

Нет, я не удивился.

На самом деле, я знал, что он скажет.

Машина продолжала стоять, будто Иван и в самом деле готов был в третий раз поведать мне правду, которую я не приму.

Я дошагал до здания министерства, по-прежнему ощущая, что за мной наблюдают. С одной стороны — можно было порадоваться. Нас не будут преследовать за случившееся в музее. И даже сына Виталия Антоновича, за которого он погиб, я вроде бы отстоял… только придумать надо, куда его девать. Продавец тоже честно расплатился, у меня возвратный мутаген, а значит… значит, сейчас я найду Дарину, мы помиримся после дурацкой ночной ссоры, и она станет человеком.

Я не стану Кандидатом.

Но — не очень-то и хотелось.

Я останусь не совсем человеком.