За забралом ее взгляда не прочитать.

– Ты… ты… Ох, Веспер, помоги мне. Оно забрало мою руку и ногу.

Она протягивает левую руку.

– Они больше мне не принадлежат. Я не могу их контролировать.

Веспер чувствует, что козленок еще глубже зарывается в ее колени, чувствует, как меч, защищаясь, гудит под пальцами. Голова тяжелеет – как перед бурей. Купол над ней, поддаваясь давлению, начинает сдаваться.

Диада ползет ближе к Веспер.

– Отрежь ее, как это сделали с Жестокой Судьбой. И ногу тоже. Я должна очиститься. Мечу это под силу.

– Не могу.

– Ты должна.

– Я не рыцарь.

– Это не важно.

– Я боюсь.

– Давай же!

Она делает глубокий вдох и хватает рукоять.

Меч кажется легким, будто он сам, по своей воле, лег ей в руку. Глаз поднимается на уровень ее глаз. Она видит в нем страх, отражающий ее собственный страх, и перехватывает рукоять еще крепче. Крылья бережно тянутся к ней и прикрывают ей взор.

Но она по-прежнему все видит. С точки зрения меча, мир выглядит совсем иначе. Вокруг них вихрятся облака с кольцами зубов – острыми кругами, за которыми – туннель в пустоту. Не ничто, а скорее ненасытная дыра, требующая наполнения. Деревья остаются такими же. Меч не видит их цвета, их поверхность питается светом, жадно его всасывает. В ответ деревья выдыхают еще больше облаков пустой голодной сущности. И всё вместе, все это бесконечное отчаяние, является единым целым, порождающим живое, всевозрастающее ощущение потери, влекомое черной нуждой.

Веспер чувствует ужас, но не отвращение, страх, но не гнев. Меч, отдавая все свои силы на то, чтобы удержать Тоску, похоже, застрял между желанием атаковать и отчаянием. Всей его мощи и близко не хватает.

Купол вновь проседает.

Диада преклоняет колени, для равновесия опираясь на правую руку. Левую она напряженно пытается держать прямо, перед лицом Веспер.

– Умоляю, проведи ритуал милосердия…