Но вместо врага из можжевеловой гущи появился ребенок. Девочку — эльфийку сотрясала дрожь; она рыдала, размазывая по серебристому личику грязные слезы. Ее босые, почерневшие ноги спотыкались о кочки и мшистые камни. Серо-серебристые волосы и порванное платье оттенка весенней листвы присыпали тлевшие клочья пепла. В расширенных от ужаса глазах стыл ужас.

Едва она выскочила, над макушками сосен поплыли клубы черного дыма.

— Милая, — прошептала Арианна и бросилась к ребенку. — Что случилось? Ты ранена?

Та рыдала, не в силах объясниться.

— Как твое имя?

— Ф… Фе… Фенара, — провыла эльфийка, опускаясь на листья.

— Не плачь, Фенара, — Арианна села рядом.

Из леса все отчетливее слышались злые, каркающие крики, конское ржание, треск пламени и холодившие душу звериные хрипы, будто выкованные из дыхания Ледяных океанов или слепленные гневом вулканических жерл Ий-Дъий.

— Останьтесь здесь, — приказал шерл.

Лебедь пересеклась с грозным взглядом его голубых глаз и кивнула.

— Береги их, — повелел он хэллаю, сверкавшему алыми фонарями — зрачками из зелени хвойного бора.

— Будь острожен! — Ветер бросил девичий крик в спину воина, метнувшегося в хвою.

Он не обернулся, лишь махнул благородным лезвием неназванного клинка и пропал в серебре печального вечера.

… Близкий закат окрасил лесную опушку в кровавый оттенок. Прямо за ней, вдоль побережья тихого пруда, догорали и плавились камни и бревна павшего эльфийского поселения, где пепельно-бурые тени теснили горстку лесных эльфов к расколотому надвое древу. Правее дымилось пепелище, по которому в облаке не тающей пыли, бродила четверка кохейланов. Сидевшие в седлах (спрятав лица под роскошными капюшонами) громко смеялись и осыпали светлых эльфов ругательствами.

Первыми его учуяли балрады. Чудовища из огня и пепла зашлись в яростном кашле и, бросив пленников, метнулись к прогалине.

— Мальтифис? — Грубый окрик заставил вожака ищеек замедлить бег.

Всадник лихо развернул кохейлана, уронив левую руку в перчатке на ножны. Правую с изломанным запястьем он берег, прижимая к груди. Трое солдат последовали примеру командира: первый обнажил клинок, второй и третий вскинули узорные луки, молниеносно наложив на тетиву стрелы с черным оперением.

Бузинный ветки затрещали и осыпались каплями росы, стебли чистотела с гулким хрустом полегли к земле — в полусвет закатного зарева выступил Он. Его отличала благородная внешность. Роскошный наряд серебрился узорами народа Рассвета, в заплечных ножнах темнел великолепный клинок. Весь облик незваного эльфа дышал неукротимой смелостью и мужественным самообладанием, внушая невольное восхищение и трепет.