— Я вижу других заключенных, — спокойный, теплый голос прогнал сердечное наваждение.

— Остин? — Спросила она, чувствуя, как затихает биение в груди.

Серо-синие глаза шерла изучили черные углы и ниши подземелья.

— Он в углу. Просыпается. Огр пока спит.

Лязгнул засов, заскрипела железная дверь и тишину ворвался жаркий ветер. Габриэл поморщился. Арианна осталась недвижна. В платине огня появился Лавво и пять стражей в латах и тяжелых ботинках, облепленных металлическими заклепками и крючками.

— А… проснулись, — утер он рот. — Поднимайте этих двоих, — он кивнул в сторону связанных воина и эльфийки. Нырнул в угол и, осветив полусонного Остина рыкнул, — этого тоже. — Через мгновенье переместился к Мардреду. — И этого.

Тот, запрокинув голову, громко храпел с блаженной улыбкой на морде.

Лавво пнул его в сломанную ногу и прорычал:

— Подъем!

Огр дернулся и разлепил желтоватые глаза, блеснувшие под веками полумесяцами из чистого золота. Оглядев переводчика пьяным взором, он смачно отрыгнул и выдавил:

— Ты кто?

… Колеса отстукивали по рельсам, выбивая мерную музыку порядка. Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук. Через каждый пять минут металлический грохот и шум затмевал свистящий гудок, через каждые десять — меж сидений пробегал тролль-контролер в блестящем цилиндре и сером шарфе, через каждые пятнадцать — состав подкатывал к очередной станции и резко останавливался, отчего скрипел и ухал хуже визга голодных шакалов.

Темного эльфа и его спутников сковали по рукам и ногам, усадили в один из вагонов и под конвоем повезли в Королевский квартал. Лавво рухнул на кожаное сиденье напротив и с удовольствием посматривал на Остина, Арианну и Мардреда, одурманенных верещанием и грохотом. Сердца сотканных светом и добром переполняли ужас и отвращение ко всем этим мертвым механизмам, неживым двигателям и неодушевленным конструкциям, которые, тем не менее, двигались, «кричали» и создавали извращенное подобие жизни и смерти. Лишь исчадие ночи оставался холоден и равнодушен к троллевой суете.

— Нравится мой мир? — Хихикнул мостовой тролль.

Габриэл смерил его высокомерным взором и отвернулся к закопченному окну, отлитому из некачественного стекла. Темно-голубые глаза принялись запоминать, все чего касались (будет проще во время побега). Пейзажи сменялись стремительнее полета облаков. Мощеные белым камнем перроны с фонарями и лавочками; высокие виадуки с узорными перилами и массивные подвесные мостки-арки; трубы далеких заводов и кварталы в дыму и пепле.

Сверху донесся гул. По булыжной мостовой потекла тень. Темный эльф приподнял голову и в грязном мареве неба различил контуры гремящего дирижабля. Единственный в своем роде, он служил средством передвижения для богатых господ, ведь на узеньких улочках Троллевого рынка, запруженных лавками, магазинчиками, кирпичными стенами, рухнувшими железными будками, обломками колес и механизмов было невозможно не то, что проехать, а нормально пройти.