Лишь дочь, ради которой он предал саму свою суть, была светлым лучиком. Но даже так, он понимал, что за всё надо платить. И скоро Кашину придётся отдать долги…

— Пап, я боюсь. — слабым голосом проговорила Хишамару, отложив книгу со сказками. Её руки слегка подрагивали, а сердце было охвачено тревогой. — Я не хочу потерять тебя…

— За всё надо платить, дочь. — услышал Кашин шаги за дверью, а затем заработал замок этой самой двери. — И похоже, что моё время отдавать долги, пришло. — увидел он стоящих на пороге двух вооружённых бойцов.

— Нара Кашин, на выход! — стальным голосом произнёс один из них.

— Вы не видите, он ранен?! — попыталась заступиться девушка, но тут на её плечо легла рука, заставив притихнуть.

— Он пришёл, да? — сидя на кровати, спросил Кашин безжизненным голосом. — Ямата-но ороти решил добить предателя? — назвал мужчина прозвище главы клана Асакура.

— Наш господин не стал бы лично судить такого, как ты. — спокойно сказал один из бойцов, ответив на вопрос. — Судить тебя будет твой господин, чей род ты предал.

— Широ… — пробормотал Кашин, поняв, о ком говорит стоявший в дверях воин клана Асакура.

Встав, мужчина сделал несколько шагов к бойцам, но тут его руку перехватила женская ладошка. Обернувшись, Кашин столкнулся с обеспокоенным взглядом своей дочери и, смотря в её голубые глаза, умиротворяюще улыбнулся, тихим голосом произнося:

— Всё будет хорошо, солнце моё. — пожал он её ладошку и отпустил. — Я скоро вернусь.

— Ты врёшь… — слёзы стали собираться в её глазах, а голос дрожал.

Кашин ничего не ответил, он разжал, держащую его руку, ладонь дочери и подошёл к двум бойцам, которые расcтупившись, вывели его из комнаты… И как только дверь за ними закрылась, беловолосая девушка перестала сдерживать в себе эмоции… Упав на кровать она сжала подушку, где несколькими минутами ранее лежала голова её отца, и зарыдала, как никогда прежде…

* * *

Следуя за бойцами клана Асакура, Кашин думал над тем, как будет смотреть в глаза Широ и что будет ему говорить… Хотя… С чего парню вообще с ним говорить? Он предатель, а с предателями разговор короткий.

И вот, его довели до двери и поставили перед ней, давая возможность самому войти, а не быть словно побитая собака или же заключённый, которого вводят подмышки.

Собравшись с силами и духом, Кашин взялся за ручку двери и опустил её, толкая… И как только он это сделал, дверь открылась, пропуская его в помещение, где находился лишь черноволосый юноша, одетый в деловой костюм такого же цвета. В одной руке у него была чашка чая, а в другой неизвестное Кашину печенье…