– Что?.. – Келси обнаружила, что не в силах подобрать нужные слова. Конечно же, танцовщица умерла!

– Она вернулась обратно к себе, – сказал Йонан и скривился, потянувшись рукой к ране в боку. – Может, ее удерживали заклинанием для этого танца, а теперь она освободилась. Ей подобные редко вмешиваются в дела людей – или демонов… – И он взглянул на лежавшее неподалеку обгоревшее тело.

– Она вернется? – спросила девушка. – Самоцвет… он разбился.

– Не думаю, что мы еще когда-либо увидим это оружие, – ответил Йонан, – но это еще не означает, что они не испробуют другие способы. – Скривившись еще сильнее, он поднял свой сломанный меч и осмотрел от места слома до утратившего цвет кванского железа. – Похоже, теперь мы совершенно безоружны, моя госпожа.

– Есть еще самоцвет Витле…

– Если он все еще откликается ей и если она пожелает… – без особой уверенности сказал Йонан.

– Ты можешь идти?

Голос ее прозвучал резко и требовательно. Но ей не хотелось оставлять колдунью одну. На данный момент ее задачей было собрать их разношерстную компанию воедино.

– На меня пока что не рассчитывай, госпожа, – ответил Йонан, опираясь руками о землю и пытаясь приподняться.

Девушка поспешила ему на помощь. Повинуясь жесту воина, она сунула в его ножны то, что осталось от меча, закинула на плечо потрепанную кольчугу, обхватила его за талию, и они медленно побрели вдоль края котловины, передвигаясь от колонны к колонне; по пути они не раз останавливались, когда Келси замечала капли пота на лбу спутника или его сжатые губы, – сам он ни за что не хотел просить идти помедленнее или отдыхать подольше.

Еще не дойдя до места, Келси услышала голос Витле. Колдунья пела – хрипло, сбиваясь с ритма. Они увидели, что колдунья сидит на самом краю чаши, не глядя вниз, – только на медленно вращающийся самоцвет. А еще она протянула руки вперед, словно желая снова взять камень в ладони и защитить ото всех. На лице Витле была написана такая жажда, а глаза, взирающие на далекий самоцвет, запали так глубоко, словно ее долго терзала лихорадка. Время от времени она прерывала песню, чтобы потереть лоб или прижать пальцы к глазам, словно в попытке убрать некую пленку, не дающую ей увидеть желаемое: как камень, бывший ее частью, летит обратно к ней.

Однако самоцвет не прекратил вращения и не сдвинулся ни на дюйм. Он играл роль странного нового солнца для мира-чаши и казался таким же неподвижным, как настоящий огненный шар в небе над Эскором, чье тепло доходило сейчас к ним между колонн.

– Витле! – Келси оставила Йонана у ближайшей колонны, подошла к колдунье и положила руки на поникшие плечи. – Витле! – С тем же успехом она могла взывать к ветру или к струе морозного воздуха, возникшей на месте танцовщицы, которая чуть не уничтожила не только их, но и мир в котловине. – Витле!