На камнях виднелись пятна крови, и Келси пошла по этому следу. А еще ей надо было добраться туда, куда умчался ее самоцвет. Но она уже знала, что у нее нет больше талисмана, нет оружия, на которое она могла бы заявить свои права.

Третье тело было облачено в кольчугу и лежало лицом вниз. Келси заставила себя наклониться и приподнять голову лежащего, но увидела лишь еще более чуждые черты. Где же Йонан? Она снова выкрикнула его имя, и оно разнеслось эхом по миру в котловине. Теперь девушка брела от колонны к колонне, хватаясь за них. Снова кровь. Изрубленное тело какого-то чудовища, состоящего, кажется, сплошь из меха и когтей. А потом она посмотрела вперед.

Там кто-то сидел, привалившись спиной к колонне и уронив голову на грудь.

– Йонан!

Девушка оттолкнулась от колонны, которую только что обхватила, и побрела туда. Камни здесь почернели, и тошнотворно пахло горелой плотью. Однако Келси была уверена, что человек у колонны пошевелился. Она почти добралась до него, когда увидела другое тело. На камнях лежал ребенок, обмякший, словно силы покинули его в единый миг.

Келси замутило. Среди тел, наполовину опаленных, наполовину пожранных пламенем, белые конечности ребенка были нетронуты. Ни следа бушевавшего здесь пламени.

Человек у колонны медленно повернул голову. Йонан! Она действительно нашла его! Меч, переломленный на расстоянии ладони от острия, лежал возле пустой руки воина. Кванское железо в рукояти потемнело и покрылось черными пятнами, словно гниющий фрукт.

Йонан приподнял голову и взглянул на нее. Келси впервые увидела, как на его губах появилась улыбка, стирая годы с хмурого лица.

– Ты ранен?

Келси замерла над ним в растерянности. Она не знала, как лечить людей. Она привыкла лечить лишь животных. Но она опустилась на колени и попыталась освободить Йонана от испятнанной кровью кольчуги, чтобы добраться до раны.

Воин неуклюже пытался помочь ей. Потом она отыскала у него в боку глубокую резаную рану, сочащуюся кровью. Келси оторвала полоску ткани от своей рубашки и перевязала рану, как смогла, использовав последние крохи истертого в порошок ильбейна, что остались во внутренних швах ее поясной сумки: она рассыпала порошок по плотной ткани, прежде чем сделать перевязку.

Пока Келси возилась с ним, Йонан покорно лежал, закрыв глаза, и его иногда прорывавшаяся молодость стала совсем явной. Келси больше не могла воспринимать его как сурового разведчика, что вел и защищал их, – она видела лишь юношу, с беспредельной отвагой сражавшегося ради завершения их похода, почти безнадежного с самого начала.