— Вау, — присвистнула Санчез, выслушав её, и театрально похлопала в ладоши. — Это было неплохо. Серьёзно. А я уже думала, что все эти истории про «бабу с яйцами» — это пустой трёп.

Саша внезапно с изумлением осознала, что бразильянка — совершенно спокойна. И, по всей видимости — оставалась такой на протяжении всего разговора, в нужные моменты лишь изображая эмоции.

— Это было что — долбанное стресс-интервью?! — нахмурившись, осведомилась она.

— Тебе-то какая разница? У тебя же всё равно нет другого режима конфликтного общения, кроме как бежать на соперника с саблей наголо. Вывести тебя из себя, надавив на пару-тройку больных мозолей — плёвое дело. Так что не удивляйся, что кто-то беспокоится по поводу твоего бесконтрольного общения с людьми, которые могут жаждать выведать корпоративные тайны.

Тёрнер вздохнула, усилием воли заставив себя выпустить пар и успокоиться. Вновь прокрутив в голове прошедший разговор, она пришла к выводу, что он оставляет исключительно гадкое впечатление вне зависимости от того, в какой степени Санчез угрожала ей и унижала её искренне и от души, а в какой — намеренно её провоцировала.

— Не знаю, что это было и зачем — но подругами нам точно не стать, — заключила она наконец, холодно посмотрев на бразильянку.

— Уж как-нибудь переживу, — махнула рукой та. — А теперь я вернусь ко сну, от которого ты меня оторвала, и запишу в отчёте, что ты клятвенно пообещала больше никогда не общаться с Рейчел Хилл либо любым другим человеком, связанным с любым из конкурирующих проектов, не поставив в известность корпоративную службу безопасности.

— Пиши что хочешь — только исчезни.

— Спокойной ночи, принцесса.

Саше, которую основательно взбодрила эмоциональная пикировка с Санчез, понадобился успокаивающий тёплый душ, чтобы окончательно привести свои дыхание и пульс в норму. Выходя из ванной, она чувствовала себя уже почти спокойной, но окончательно и жестоко выжатой всем произошедшим на этой неделе.

«Женщина, у которой нет и не было ни нормальной семьи, ни нормальных отношений» — лишь эта фраза, которую стерва Санчез коварно воткнула в неё, словно булавку в куклу вуду, по-прежнему не желала выходить из головы. В такт ей звучала царящая в доме стерильная тишина, нарушаемая лишь мерным шумом очистительных приборов.

Не в силах выдержать гнетущего молчания, Саша открыла настежь окно, впустив внутрь слабое дуновение ветерка, шорохи пальмовых листьев, пение цикад, хлопот кожистых крыльев беснующихся в кронах деревьев летучих мышей и далёкий шум прибоя. Тёрнер не была уверена, что противомоскитная сетка сдержит снаружи всю противную назойливую мелкую живность, которая обитала в этой знойной экваториальной зоне. И всё же так сразу стало лучше.