Старый.

Скрипучий.

В таком кухарке на ярмарку ездить пристало, а не приличному человеку в гости.

— Ах, детонька, — нянюшка, которую отрядили с Лилечкой, ибо одной ей ехать было невместно, в пятый кряду раз попыталась укутать девочку пуховым платком. — Застудишься!

Как по мнению Дурбина, застудиться нынешним жарким днем было весьма непросто. Солнце припекало. Редкие облачка если и давали тень, то слабую. А ветер поутих. Оттого было жарко, душно и он разом взопрел. Подумалось с тоскою, что этак и до ведьмы не доберется в пристойном-то виде. Еще немного и лицо вспотеет, пудра потом пропитается, пятнами пойдет…

Он поморщился.

А ведь хотел быстро… тут же пока Лилечку собрали так, чтобы пригодно к визиту, пока решали, удобно ли будет ей одной ехать или же Анне Иогановне тоже надлежит отправляться. Пока сама Анна Иогановна мялась, не зная, как поступить, а холопки носили наряды один за другим.

Пока думала.

Передумывала.

Бричку запрягали.

Распрягали, ибо все-таки решила не ехать, поскольку без приглашения как-то нехорошо, это не Лилечка, которая по надобности… пока собирали короба с подарками…

…в общем, Дурбин про себя постановил, что в следующий раз через окно выберется. Тут если напрямки, то быстрее будет, чем по этой вот дороге.

— Н-но! — крикнул кучер, вырядившийся по этакому-то случаю в алую рубаху да порты с полоскою. Порты были бирюзового колера, до того яркого, что глядеть на этакую красоту было больно. И Никитка отвернулся. Но тогда пришлось глядеть на круглолицую нянюшку в зеленом её сарафане да желтой душегрее, поверх которой лежали нитки со стеклянными бусами.

Да что ж это такое…

— На от пряничка скушай? А может, кисельку? Остановимся, кисельку попьем… Фимка!

— Едем, — рявкнул Дурбин, только представивши, что вот сейчас, едва выбравшись из поместья, они станут, чтобы кисель пить. И ведь киселем-то дело не ограничится, надобно будет скатерти стелить, доставать из корзин посуду.

Пряники.

Бублики.

Орехи вареные, орехи каленые. Прочую снедь, которой набрали столько, что неделю можно обходится.

— Едем, — согласилась Лилечка, легким движением избавляясь от пухового платка. — А то ж этак до вечеру провозимся…