Волшебники обступили скопление пара, в котором стоял Дюмар. Я мог видеть только его сгорбленную спину и высокий воротник. Наконец, спина, будто незыблемая гора, сдвинулась с места. Он распрямился, вытянулся и повернулся к остальным. Часть его маски стерлась: кожа посерела, как у дочери, белки глаз стали полностью черными, волосы на виске исчезли, открывая узор татуировки. Каменное лицо не выражало никаких эмоций.

Я надеялся, что он выйдет из себя и бросится на них. Выкрикнет что-то оскорбляющее, или хотя бы бросит на нас с Ангелиной свой осуждающий взгляд… Но нет. Он оставался непробиваемо невозмутим. Медленно он дотронулся двумя пальцами до уха, и произнес лишь одно слово, что было адресовано не нам.

— Уходим, — изрек он и растворился в черном дыму, со звуком хлопающих крыльев.

Все замерли в молчании, глядя на пустое место, на котором он стоял.

— Левит, Левит! Слышишь?! Они отступают! Все! — защебетала Эля. — Мы победили!

Неужели… Неужели все закончилось?

Минуту ничего не происходило. Или полчаса? Потрясение после боя было столь сильно, что время потеряло смысл. Главное, что больше не придется драться, проливать кровь, гореть и сжигать, бежать куда-то… Никто не смел нарушить тишину, Майя устало села на парапет и пыталась закурить. Её дрожащие пальцы никак не могли поймать мундштук. Алистер отделился от остальных и твердой походкой направился ко мне, поигрывая тростью. Выглядел он куда спокойнее своей коллеги.

— Парень, теперь пришла пора закончить с ламией, — сказал он.

— Что?

По его тону я сразу понял, что Лину не ждет ничего хорошего.

— Брось, ты знаешь. Тебе удалось взять её живой, и никто её не тронет. Но позволить ей разгуливать на свободе, или, что ещё хуже, в Магистрате, я не могу. Она слишком опасна. Нужно сопроводить её в Бастилион сейчас же, разбираться будем потом. — Он подошел вплотную, глядя на нас сверху вниз. — Передай её сейчас же, пока она не пришла в себя.

Девушка попыталась вырваться из моих рук, как раненная в крыло птица.

— Я уйду… — зашептала она. — Уйду…

Я застыл, не зная что и делать. Нужно собраться и успокоиться, иначе мой ответ может навредить нам обоим. Отказ будет принят как неподчинение приказу, и расценен как предательство. Поэтому он так подозрительно и смотрел, знал, что Лина мне важнее службы.

Что же делать?

— Но, Алистер! Она сражалась за нас! — воскликнул я. — Прошу тебя, позволь ей уйти.

— Она владеет информацией о базе Дюмара, его планах, обо всем! — гаркнул он. — Сейчас идеальное время для контратаки, как ты не понимаешь!

На плечо Шифра легла ладонь Майи Фридман.