К Д’жорже ни у кого вопросов не было. Она стояла неподвижно, словно окаменев, глядя на мешок с телом — с телом ее мужа.

Каталку покатили по плитке. Колесики поскрипывали.

Д’жоржа проводила мешок взглядом.

Копы придержали дверь, и каталку протолкнули в проем. Д’жоржа по-прежнему не испытывала скорби, но на нее накатила сильнейшая хандра, глубокая печаль о том, чего не случилось.

Пеппер, придерживавшая двери ближайшего лифта, сказала:

— Поднимемся ко мне.

На улице раздался хлопок закрывшейся двери фургона коронера.

И в кабинке лифта, и в коридоре четырнадцатого этажа (благоразумно перейдя на шепот), и в просторной гостиной (уже нормальным голосом) Пеппер продолжала свой рассказ о необыкновенном сексуальном голоде Алана. У него всегда были громадные сексуальные аппетиты, но он явно стал одержим сексом, когда в последние два-три месяца его жизнь покатилась под уклон.

Д’жоржа не хотела ничего знать об этом, но заставить замолчать проститутку было труднее, чем просто выносить ее болтовню.

В последние недели Алан с маниакальной страстью искал эротических наслаждений, хотя, судя по словам Пеппер, делал это с каким-то лихорадочным отчаянием, без удовольствия. Он ушел на больничный, добавил к нему очередной отпуск и проводил — часто впадая в исступление — долгие часы в кровати с Пеппер и другими девицами, чьим «менеджером» он числился, и не было таких поз или извращений, которые он не испробовал бы с избытком. Проститутка продолжала трещать: у Алана развилась страсть ко всяким веществам, усиливающим наслаждение, устройствам, приспособлениям, приборам и одеждам — фаллоимитаторам, эрекционным кольцам, туфлям на шпильке, вибраторам, кокаиновым смазкам, наручникам…

Д’жоржа, у которой и без того уже подкашивались колени и кружилась голова, после того как она увидела мешок с трупом, ощутила приступ тошноты.

— Пожалуйста, перестаньте. Какой в этом смысл? Он мертв, бога ради.

Пеппер пожала плечами:

— Я думала, вам будет интересно. Он выбросил кучу денег на эти… сексуальные штуки. Поскольку вы — его душеприказчик, я думала, вы захотите знать.

Завещание Алана Артура Райкоффа, которое он оставил на хранение Пеппер, представляло собой одностраничный бланк с заранее заготовленным текстом: такие продаются в канцелярских магазинах.

Д’жоржа села в кресло, обшитое кобальтово-синей синтетической тканью, у лакированного черного стола из магазина «Тавола» и быстро просмотрела завещание в свете модерновой лампы из вороненой стали с конусовидным абажуром. Самое удивительное состояло даже не в том, что Алан назвал Д’жоржу душеприказчиком, а в том, что он завещал свою собственность Марси, хотя раньше был готов отрицать отцовство.