Д’жоржа слушала, как и все остальные, — сначала с интересом, потом с нарастающим беспокойством, а Джинджер встала со стула и, расхаживая по залу, предложила обескураживающее объяснение.

Джинджер Вайс всецело придерживалась научного взгляда на вещи. Она считала, что вселенная во все времена управляется по законам логики и разума и любая тайна поддастся, если подойти к ней логически. Но в отличие от некоторых ученых и многих медиков, она не верила, что живое воображение обязательно создает препятствия для логики и разума. Иначе она, вероятно, не смогла бы создать теорию, которую выложила всем собравшимся в гриль-кафе «Транквилити».

Теория выглядела довольно странно, и Джинджер нервничала: как ее воспримут другие? Поэтому она расхаживала по залу, от музыкального автомата к прилавку, потом назад к столу, говоря на ходу:

— Люди, которые имели с нами дело в первые один-два дня нашего заключения, носили защитные костюмы, которые используют при биологической опасности. Вероятно, они беспокоились, что мы подверглись какому-то заражению. Поэтому часть того, что мы видели, могло быть алым облаком биологического загрязнителя. Когда облако проплывало над нами, луна окрашивалась в красный.

— И нас заразили какой-то непонятной болезнью, — сказала Д’жоржа.

— Возможно, именно поэтому, — продолжила Джинджер, — вчера в том особом месте, неподалеку от шоссе, я внезапно вспомнила о крике Доминика: «Оно внутри меня! Оно внутри меня!» Он мог прокричать это, если вдруг оказался в облаке загрязнителя и понял, что вдыхает его. А Брендан сказал нам, что те же слова — «Оно внутри меня. Оно внутри меня» — спонтанно сорвались с его губ прошлым вечером в Рино, когда комнату заполнил красный призрачный свет.

— Бактерии? Возбудители болезней? Тогда почему мы не заболели? — спросил Брендан.

— Потому что те люди мгновенно провели обеззараживание, — ответил Доминик. — Мы уже пришли к этому выводу вчера, до вашего приезда, Брендан. Но послушайте, Джинджер: свет, который сегодня днем заполнил конторку, был слишком ярким, чтобы символизировать лунное сияние, проникающее через красное облако.

— Я знаю, — сказала Джинджер, продолжая мерить зал шагами, — моя теория далека от завершенности, она не объясняет кое-чего, например колец на ваших ладонях. Но что-то она все же объясняет, и если мы подумаем хорошенько, то, может быть, поймем, как применить ее к другим загадкам. У нее есть один большой плюс.

— И какой же? — спросил Нед.

— Она объясняет, почему Брендан совершил два чудесных исцеления в Чикаго. И парад бумажных лун в доме Зебедии Ломака. И разрушения здесь, в кафе, когда Доминик пытался вспомнить, что случилось позапрошлым летом. И источник призрачного света.