В свете того, что сказал Эрни, все посмотрели на Брендана и Доминика по-новому. В этих взглядах в равной мере присутствовали восхищение, беспокойство, удивление, уважение и страх. Джинджер видела, что оба, писатель и священник, смущены воодушевляющей, но в то же время пугающей мыслью: возможно, они сумеют овладеть сверхчеловеческими способностями, и если такое случится — это навсегда отделит их от остального человечества.

— Нет, — возразил Доминик, приподнимаясь с протестующим видом и тут же садясь, словно он решил, что ноги не выдержат его. — Нет-нет, вы не правы, Джинджер. Я не супермен, не волшебник, не какой-нибудь чертов… фрик. Иначе я бы это почувствовал. Я знаю, Джинджер.

Брендан Кронин, потрясенный не меньше, чем Доминик, сказал:

— Я думал о том, что я стал орудием излечения Эмми и Уинтона. Я думал, нечто — скорее не Бог, а именно нечто — действует посредством меня. Я никогда не думал о себе как о целителе. Послушайте, мы, кажется, уже решили, что история с выбросом — вымысел от начала до конца, что это история прикрытия. Все эти события — не химическая или биологическая катастрофа, а что-то совершенно другое.

Джек, Д’жоржа, Фей и Нед заговорили одновременно. Шум стал таким громким, что малютка Марси нахмурилась во сне, а Джинджер сказала:

— Постойте, постойте. Минуточку! Нет смысла обсуждать это, ведь мы не можем доказать, был вирус или его не было. Пока не можем. Но что, если попробовать получить косвенное доказательство?

— Что вы имеете в виду? — спросила Сэнди Сарвер.

— Может быть, в наших силах доказать, что у Доминика и Брендана есть такая способность. Не узнать, как они ее обрели, а просто установить сам факт.

— Каким образом? — недоуменно спросил Доминик.

— Мы поставим эксперимент, — ответила Джинджер.

Доминик ни минуты не сомневался, что ничего не выйдет, что они попусту тратят время, что это глупая затея.

Но еще он боялся, что эксперимент даст положительный результат, его способности будут доказаны, это сделает его парией или по меньшей мере закроет ему дорогу к обычным человеческим отношениям. Если он обладает сверхспособностями, все будут смотреть на него с удивлением или со страхом. Если друзья или любовницы будут знать о его необычайном даре, это явно или неявно повлияет на их отношения. Другие — вероятно, большинство — будут питать к нему зависть или ненависть.

Эта несправедливость судьбы угнетала его. Бо́льшую часть своих тридцати пяти лет он был застенчивым и неуспешным человеком, обреченным влачить жалкое существование из-за своей робости. Потом он изменился и на протяжении пятнадцати месяцев, до прошедшего октября, пока не начались эти хождения во сне, был общительным. Возможно, чудесное время, когда он был нормальным, отходит в прошлое. Если испытание докажет, что Доминик приобрел паранормальные способности, его снова ждет одиночество, определяемое уже не его комплексами, а настороженным отношением других к его превосходству.