— Она и вправду поела?

Тот ответил тоже шепотом:

— Конечно. Немного овсянки. Кусочек тоста с вареньем и арахисовым маслом. Пришлось помочь ей немного — и все.

Д’жоржа старалась не думать о том, что Доминик рассказал ей о Зебедии Ломаке и о схожести между случаями Ломака и Алана. Если два взрослых человека не смогли справиться с нездоровой одержимостью, которая развилась на почве увиденного ими 6 июля и последовавшего за этим промывания мозгов, каковы шансы Марси справиться с этим и выжить?

— Ну-ну, — мягко сказал Джек. — Не плачьте, Д’жоржа. Слезами горю не поможешь. — Он обнял ее. — Все будет в порядке. Обещаю. Слушайте, сегодня утром все говорили, что спали просто прекрасно, без всяких сновидений, и Доминик не бродил во сне, и Эрни боялся темноты куда меньше обычного. А знаете почему? Одно то, что мы собрались здесь и живем по-семейному, разрушает блоки в памяти, снимает давление. Да, Марси сегодня утром стало чуть хуже, но это не значит, что все падает по наклонной. Ей будет лучше. Я знаю.

Д’жоржа не ожидала объятия, но приняла его с радостью. Господи, с какой же радостью! Она прижалась к Джеку, позволила ему удержать ее, ничуть не чувствуя себя слабой и глупой, напротив, она ощущала, как его силы перетекают в нее. Она была высоковата для женщины, а Джек не был высоким для мужчины, оба были почти одинакового роста, но Д’жоржей все равно овладело какое-то атавистическое чувство: ее оберегают, защищают. Она вспомнила, о чем думала вчера в самолете, летя на север из Лас-Вегаса: люди не рождаются для того, чтобы жить сами по себе, бороться в одиночку, наша сущность как вида — в потребности дарить и принимать дружбу, привязанность, любовь. Сейчас ей требовалось получать, а Джеку — давать, и слияние их потребностей наделяло обоих новой целеустремленностью и решимостью.

— Омлет с сыром, порезанным лучком и ломтиками зеленого перца, — сказал Джек. Его губы почти касались уха Д’жоржи, он словно чувствовал, что она опять обрела опору и готова двигаться дальше. — Вас устроит?

— По-моему, просто великолепно, — сказала она, неохотно отпуская его.

— И еще один ингредиент, — добавил он. — Я предупреждал, что на кулинарные призы мне не приходится рассчитывать. У меня в омлете всегда остается осколок скорлупы, как бы я ни старался.

— Ну, это же секрет хорошего омлета, — сказала она. — Осколок скорлупы для вкуса. Лучшие рестораны именно так и делают.

— Правда? А одну косточку в каждой рыбе оставляют?

— И кусочек копыта в каждой порции мяса по-бургундски, — сказала она.

— И в каждом трюфеле по свиному пятачку?