— А в каждом клопсе — по клопу. Боже мой, я ненавижу каламбуры.

— И я тоже, — сказал он. — Перемирие?

— Перемирие. Я натру сыр для омлета.

Вдвоем они приготовили завтрак.

Марси за кухонным столом раскрашивала луны. Раскрашивала и раскрашивала. И произносила себе под нос это единственное слово — луна — монотонный, гипнотический, ритмичный повтор.

В Монтерее, Калифорния, Паркер Фейн чуть не угодил в логово паука-ловушки и решил, что ему повезло уйти оттуда живым. Паук-ловушка — так он окрестил соседку Салко, женщину по имени Эсси Кро. Паук-ловушка сооружает норку в земле и сплетает крышку. Когда другое несчастное насекомое, невинное, ничего не подозревающее, наступает на идеально закамуфлированную крышку, та открывается, и жертва падает в пасть прожорливого паука. Норка Эсси Кро была большим домом в испанском стиле — изящные арки, освинцованное стекло в окнах, глиняные горшки с цветами на террасе, — гораздо более уместном для калифорнийского побережья, чем колониальный особняк Салко. Взглянув на здание, Паркер приготовился к встрече с обаятельными и утонченно-любезными людьми, но, когда дверь ему открыла Эсси Кро, он сразу же понял, что попал в беду. Когда он сказал, что хочет узнать про Салко, она в буквальном смысле слова схватила его за рукав и втащила внутрь, захлопнув за ним крышку своей норки: те, кто ищет информацию, часто могут сообщить кое-что взамен, а Эсси Кро питалась слухами, как паук питается беззаботными жучками, сороконожками и мокрицами.

Эсси не походила на паука — скорее на птицу. Но не на худенькую, тонкошеею, тонкогрудую ласточку, а, пожалуй, на откормленную чайку. Она двигалась быстрым птичьим шагом, слегка наклоняла голову набок на птичий манер, а на ее лице были маленькие птичьи глазки-бусинки.

Усадив Паркера в гостиной, она предложила кофе, тот отказался, Эсси настаивала, но он возражал, уверяя, что не хочет ее беспокоить. И все равно она принесла кофе со сливочным печеньем — так быстро, что у него закралось подозрение: не пребывает ли она, как паук, в постоянной готовности встретить случайного гостя?

Эсси с разочарованием услышала, что Паркер ничего не знает о семействе Салко и никаких слухов до него не доходило. Но поскольку Паркер не дружил с ними, он был подходящим свежим слушателем, на которого Эсси могла вывалить свои наблюдения, истории, клеветнические измышления. Не понадобилось даже задавать вопросов — Паркер узнал больше, чем хотел. Донна Салко, жена Джеральда, была (по словам Эсси) вульгарной женщиной — слишком блондинистой, слишком претенциозной, насквозь фальшивой. И настолько худой, что наверняка брала в рот одно лишь спиртное. Или страдала анорексией. С Джеральдом, своим вторым мужем, Донна состояла в браке уже восемнадцать лет, но Эсси думала, что долго это не продлится. По словам Эсси, шестнадцатилетние девочки-близняшки были такими необузданными, невоздержанными, половозрелыми и безнравственными, что Паркер представил себе стаю молодых людей, которые ошиваются вокруг дома Салко, принюхиваясь, как кобели, ищущие суку во время течки. Джеральд Салко владел тремя процветающими заведениями — магазином антиквариата и двумя галереями близ Кармела, но Эсси не могла понять, как они могут приносить прибыль, ведь Салко — сильно пьющий распутник и тупоголовый олух, не имеющий делового чутья.