— Я?! Ты серьезно? Что я могу знать о сложнейшей охранной системе?

— Ничего, — сказал Джек. — Но ты способен содрать тысячи бумажных лун со стены и отправить их в пляску по воздуху. А еще ты можешь поднять с десяток стульев и проделывать с ними всякие трюки. И я считаю, что тебе вполне по силам проникнуть в механизм этой двери и открыть ее.

— Но я же не могу. Я не знаю как.

— Подумай об этом, сосредоточься, делай все то, что делал, когда перемещал солонки и перечницы вчера вечером.

Доминик яростно помотал головой:

— Я не умею управлять этой моей способностью. Ты видел, как она вышла из-под контроля. Что, если она и здесь учудит что-нибудь? Я могу поранить тебя или Джинджер. Могу активировать газовые сопла и убить нас всех. Нет-нет. Слишком рискованно.

Несколько секунд они стояли молча, ветер завывал и свистел за открытой наружной дверью.

— Доминик, если ты не попытаешься, мы сможем попасть внутрь только в качестве пленников.

Но Доминик оставался тверд.

Джек пошел к наружной двери. Джинджер направилась было следом, решив, что он уходит. Но Джек остановился у входа в туннель и поднял руку, показывая кнопку на стене.

— Доминик, это теплочувствительный выключатель, — сказал Джек. — Если ты не попытаешься открыть внутреннюю дверь, я прикоснусь к выключателю и тем самым закрою наружную. Мы будем заперты здесь. Стартует программа проверки, и, когда компьютер обнаружит, что камеры наблюдения выведены из строя, включится тревожная сигнализация, сюда отправят группу быстрого реагирования.

— Так мы и пришли сюда для того, чтобы нас поймали, — сказал Доминик.

— Мы пришли, чтобы разобраться во всем и только потом уже попасться, если ничего лучшего не придумаем.

— Значит, придется ограничиться нашей поимкой.

Тепло из туннеля уходило в темноту. Дыхание снова вырывалось из их ртов облачками тумана. При виде этих клубов еще сильнее казалось, что Доминик и Джек сошлись в схватке, но не физической — в поединке участвовала воля каждого.

Джинджер, стоявшая между ними, не сомневалась в том, кто одержит победу. Ей нравился Доминик Корвейсис, она восхищалась им сильнее, чем кем-либо за долгое время: он отличался напористостью и решительностью, как Анна Вайс, и одновременно — скромностью и застенчивостью, как Джейкоб. Он был добросердечен и на свой манер — мудр. Джинджер готова была доверить ему свою жизнь. Впрочем, это уже произошло. Но она знала: верх возьмет Джек Твист, так как он привык побеждать, а Доминик, по его собственному признанию, только с позапрошлого лета начал становиться победителем.