— Коня! — приказываю.

Больше в указаниях никто не нуждается. Внизу заканчивается бойня. Полулюдей добивают. Вторая резня идет на пару миль во все стороны, где туареги гоняются за остатками беглецов, режа, как скотину. Пора проводить инспекцию и брать самое вкусное — обоз. Три сотни моих личных парней так и простояли, не сделав ни одного выстрела и не вступив в схватку. Я держал их в качестве резерва на случай так и не случившегося прорыва.

Теперь Петух, с недавних пор Феликс, собрат по общине, с недовольной харей, ему не дали помахать клинком, пристраивается сзади, и мы идем по касательной к основному месту боя, стараясь не слишком приближаться. Там такие кучи трупов, что коням ступить некуда. А встречные, поняв, кто мимо следует, радостно орут, приветствуя.

— Раненых к лагерю, — говорю на ходу. — Там жрицы и травницы вам помогут.

Собственно, процедура отработанная. Все и так давно в курсе. Правильно было б загнать лекарей прямо на поле. Быстрее появятся, больше жизней спасут, но их силы не беспредельны. Легкими повреждениями в походе вовсе не занимаются. Зашить разрез или вправить вывих способен практически любой. А вот если тебе вспороли брюхо, раздробили молодецким ударом дубины кость и ты непонятным образом дожил до их появления — будь счастлив. Ты спасен. Кто истек кровью прежде, тот пошел на Высший суд. Значит, так тому и быть.

Николай, эллин по происхождению, собрат по вере, состоящий сотником у рабов, продемонстрировал отрубленную голову урса.

— Сам убил?

— Ха! — скалится во всю пасть, демонстрируя дырки на месте выбитых зубов.

Надсмотрщика, проделавшего это, он с огромным удовольствием с моего разрешения распял на кресте. Рабом он стал после очередного сражения между местными где-то на Сицилии еще мальчишкой, но нрав имел непокорный, за что частенько бывал бит. Наверное, плохо бы кончил, поскольку перепродавали не то трижды, не то четырежды, все в более неприятное место, если б не пришли мы пограбить очередное поместье. Этому земля была не нужна. Ему кровь подавай. И если вера позволяет такое, он готов идти за мной или Пророчицей хоть в царство Аида. Наверняка ведь и там есть кого прикончить.

— Вот этой рукой, — показывает лапу величиной с тарелку, в которой зажат боевой молот с жутким острием, покрытым волосами и мозгами.

— Ты сделал хорошее дело, но займись прямыми обязанностями. К вечеру доложишь о потерях. И людей накорми!

— Да, мой император, — говорит послушно, и я знаю — сделает. Из него выйдет хороший командир, если перестанет лично лезть в драку.

— Пленные есть?