— Тогда и «Серый коршун»[21], «На краю Ойкумены»[22], «Агния, дочь Агнии»[23] и «Меч мертвых»[24] тоже твои?

— Проблемы? — спрашиваю подъехавших сотников, затыкая резким жестом слишком много знающего менестреля.

Чтоб упростить опознание по рангам, а формы еще не изобрели общей, точнее, слишком дорого обойдется, просто-напросто повелел нашить на плечи знаки различия. Круг — десятник, треугольник — полусотник, квадрат — сотник, прямоугольник — пятисотник. Ромб у тысячника. Сразу видно, с кем дело имеешь. Командиры более серьезных отрядов имели право на личное знамя и в одиночку не ездили. Поэтому эполеты вешать им не стал. Или как называлось это сооружение с бахромой и вышитое золотом? Никогда не интересовался. Еще трусам, сбежавшим с поля боя или бросившим товарища, нашивали большую заплатку на спину, чтоб издалека видно было, только это уже не знак отличия, а предупреждение для остальных. Любой проступок такого вел к казни. И не важно, украл яйцо или не появился вовремя на общем построении. Нет, я еще не настолько крут, чтоб рубить головы за действия одного десятку. Нет у меня безграничной власти. Но дисциплину старался навести.

— Мы их не трогали, — говорит тот, что в платке туарега, и косится на подъехавшего в сопровождении доброй полусотни Агата. Кто поумнее, уже его знали прекрасно. Личный начальник разведки императора, и его слово частенько значит не меньше моего при обсуждении и приказах. Даже притом, что он не из общины. — Ждали.

Протягиваю руку и вручают рупор. Тяжелый зараза, из меди сделали, зато хорошо и далеко слышно.

— Я Влад, сын Фенека, — ору в сторону обозных телег, откуда выглядывают головы людей, — император армии Пророчицы, заявляю: если мне придется посылать за пушкой, вы все умрете. Выходите, складывая оружие, и обещаю, никто не будет казнен, искалечен или продан в рабство. Ополченцев из крестьян, вся вина которых в работе возчиком или прислугой, отпущу без всяких условий. Остальные, у кого есть возможность обратиться к родственникам или друзьям, за разумный выкуп будет освобожден при получении. Ну а кто без денег, поработают на благо правоверных там, где будут полезны, не больше трех лет. Я все сказал. Время пошло.

— Всех касается? — крикнули со стороны лагеря.

— Слово сказано, — отвечаю сразу, мысленно пытаясь прикинуть, неужели зверомордый попался. Взять живым немалая удача. — Пустые клятвы Чистые не дают.

К сожалению, это оказался не урс. Обезьян. Уже старый, с седой шерстью, отсутствующей левой кистью и неприятным шрамом на морде, отчего и без того не самая прекрасная харя, напоминающая гориллу, превратилась в жуткую маску.