– Если посмотреть, куда все катится, еще больший риск – не предпринимать ничего. Наши дни сочтены – всех, кто прежде был у власти. Даже тех, кто у власти
Лео задрал голову, свысока глядя на нее:
– Но мы дрались против Орсо.
– Это уже в прошлом.
На его лице появилось жесткое выражение. Горькое, ревнивое.
– Ты все еще его любишь?
И снова ей захотелось залепить ему пощечину.
– Я никогда его не любила, – солгала Савин.
– Даже как брата?
На этот раз Савин едва не врезала ему кулаком. Она даже уже сжала пальцы, но заставила себя их разжать. Все равно удовлетворение не продлилось бы долго. К тому же она могла позволить ему сердиться – в конце концов, у нее-то все конечности были при себе.
Ее колено скользнуло вдоль его ноги.
– Что я могу сделать… чтобы ты мне поверил?
И она поставила второе колено на кушетку, так что оказалась на нем сверху.
Правой рукой она задрала сорочку, а левую протянула вниз, чувствуя на одном голом плече ночной холод, на другом – тепло от очага. Она не смотрела ему в глаза: не была уверена, что ей понравится то, что она в них увидит. Было время, и не так уж давно, когда Лео утверждал, что любит ее, и сама она, если постараться, почти могла убедить себя, что тоже его любит. Но нужно уметь брать лучшее от того, что у тебя есть.
Она взяла его руку, повела вдоль своего тела, вверх по груди. Она взяла его лицо в свои руки, принялась целовать, двигая бедрами вдоль его живота. Все было не так, как прежде, – но разве когда-то бывало иначе? Она протянула руку назад, нашла его член, принялась тереться о него, ища нужное место…
Крик из соседней комнаты прозвучал резко и настойчиво – на этот раз это была Арди. Мгновением позже к ней присоединился и Гарод – тоньше, жалобнее, слабее. Савин закрыла глаза и обмякла на кушетке.
– Черт…
Брать и держать
Брать и держать