Шолле нравился Клевер. Но далеко не настолько, чтобы за него умирать. Кивнув ему, она вскинула лук на плечо, ухватила Хлыста за рубашку и потащила прочь, к деревьям, продолжая сжимать стрелу в потной ладони.

Нижний, наблюдавший за всем этим, яростно оскалился, когда они проходили мимо, не переставая крутить в руке рукоять своей секиры. Было очевидно, что ему-то не терпелось поскорее ввязаться в драку. Безумный ублюдок.

По нему Шолла скучать не будет.

* * *

– Когда же наше-то время придет? – буркнул Скенн, хмуро разглядывая битву сквозь колышущуюся под ветром листву.

Не то чтоб ее можно было не заметить, разве что если закрыть глаза. Битва была что надо. Как десять битв, сложенные вместе. Самая большая из всех, что он видел. Самая большая из всех, что видел его отец, чем бы он там ни хвалился. Безмерная похвальба была одним из многочисленных недостатков его отца. Однажды он заявил, что убил под Ярнвостом двести человек, а потом Скенн узнал, что там сражалась всего сотня, причем считая с обеих сторон. Воспоминание об отце заставило его улыбнуться. Он ненавидел этого жирного ублюдка, но все же тот порой бывал очень веселым парнем, если был в настроении. Возлюбленный луны, вот кто он был. Возлюбленный луны… и теперь они с луной, без сомнения, смеялись вместе, с ласковой улыбкой взирая вниз, на побоище.

На лице его сестры Изерн не было ласковой улыбки. Она вообще не умела ласково улыбаться – один из ее многочисленных недостатков.

– Когда рог протрубит в третий раз, – отозвалась она, копаясь в носу.

– Ты уверена, что мы его не пропустили?

– Коул Трясучка знает, как обращаться с рогом. – И она вдруг разразилась хриплым смехом. – Поверь мне! Говорит, его этому научили в Стирии.

Скенн подумал, что это, скорее всего, шутка, но так и не понял, в чем соль. Что, он не мог не признать, было одним из его многочисленных недостатков.

– Там делают добрую работу, и мне не терпится принять участие. – Он поднял свой молот и покрутил в руке, с улыбкой любуясь многочисленными шрамами, украшавшими тяжелую головку оружия. – Молот нашего отца проголодался.

– Это всего лишь гребаный молот, – откликнулась Изерн, щелчком пальцев отбрасывая в гнилую листву результат своих раскопок. – Он не чувствует голода.

– Ну, значит, его секира проголодалась, – вставил Скофен, поднимая секиру, не менее потрепанную в битвах.

– К секире это тоже относится. С тем же успехом можно сказать, что его копье хочет спать. – Изерн потрясла им. – Сплошная чушь! Это дерево и металл, у них нет никаких чувств.

– Но я хочу задать жару этим разрисованным ублюдкам! – рявкнул Скофен, нетерпеливо потирая татуировки на своем лице.