Рэнс скользнул вдоль стены и юркнул в сумрак городских ворот.

* * *

– Бежим! – взревел Жилец Курганов и сам ринулся к опушке.

Сканлих огромными прыжками понесся следом. Великий воин должен знать не только когда ему драться, но и когда драться не следует. Сканлих гордился некоторыми неудавшимися битвами, из которых им удалось выйти живыми, не меньше, чем теми, где они победили.

Эта битва была неудачной. Очень плохой. Хуже всех.

Горцы какое-то время преследовали их, но принялись осматривать мертвых на предмет поживы, и это их задержало. Они постреляли им вдогонку – стрелы свистели им свое «прощай», чирикали в зелени, стукались о стволы, втыкались в землю, трепеща оперением. Жилец Курганов со своими длинными ногами держал быстрый темп, и звуки битвы вскоре затихли.

Они остановились, чтобы перевести дыхание и прислушаться. У Громмы из спины торчала стрела, и он сел, прислонясь к дереву, сипя и пуская красные слюни, и больше не встал.

– Мы были глупцами, что доверились Черному Кальдеру! – закричал Йорт. – Хитрость хитрых всегда заканчивается, и чаще всего в самый неудачный момент. Я говорил это еще…

Жилец Курганов схватил его за горло и повалил на землю, и сел на него сверху, душа его, молотя черепом о древесный корень, пока не показалась кровь, потом ухватил его за голову и крутанул, и поворачивал до тех пор, пока шея не хрустнула.

– Это было хорошо сделано, – заметил Сканлих.

– Да, – отозвался тот, вставая. – Жаль, я не могу забрать его кости.

Остальные возгласами выразили свое одобрение. Это была достойная мысль.

Потом Жилец Курганов побежал дальше, с секирой в руке, и Сканлих бежал вместе с ним. Но ему казалось, что чем дальше они углублялись в лес, чем он становился темнее, сумрачнее и гуще, тем меньше у них оставалось людей.

Под деревьями стоял холод. Сырой, промозглый, да еще и поднявшийся туман цеплялся за кусты, так что ветки, возникая из ниоткуда, хлестали по лицу, колючки хватали за ноги, и люди с воплями падали в траву и исчезали в серой пелене.

– Откуда взялся этот туман? – прошипел Жилец Курганов, замедляя шаг и осторожно пробираясь вперед.

И действительно, туман казался каким-то живым существом, извивающимся между черными стволами, липнущим к людям в лохмотьях.

Они выбрались на поляну. Сканлих шел, спотыкаясь и вытянув перед собой руки, словно слепой. Из серой пелены показалось чахлое дерево… нет, не дерево – пень, и на пне чья-то фигура. Сгорбленная старуха. Однако когда она подняла голову, что-то блеснуло у нее на лбу, и Сканлих отпрянул в изумлении, поскольку увидел, что ее лицо рассекал надвое здоровенный шрам, и две половины были сшиты вместе золотой проволокой.