– Ты смеешься! Этот полудурок стоял в точности там, где мне было нужно! Я просто выжидал удобного момента.
– И что бы ты сделал? – спросил Хлыст, который даже не пытался сдерживаться: слезы лились из его глаз ручьем, оставляя на щеках грязные разводы.
Клевер широко улыбнулся:
– В нужный момент что-нибудь всегда подворачивается.
И он повернулся и зашагал прочь с мечом на плече.
Солнце новой эры
Солнце новой эры
– Тебе не нравится дворец, – сказал Лео.
Савин в последнее время ничего не нравилось, и меньше всего ее муж.
– Мне здесь плохо спится, – отозвалась она, кинув угрюмый взгляд на одного из инглийских стражников, выставленных на каждой лестничной площадке и возле каждой двери.
Лео хотел ответить, что ей повезло, что она вообще жива, – но он очень старался проявлять сочувствие. В конце концов, он выиграл. Он мог себе это позволить.
– После всего, через что ты прошла, это чудо, что ты вообще можешь спать.
– Здесь все в руинах, – продолжала Савин, проходя мимо фрески с изображением какой-то коронации, где все лица были сколоты зубилом. – Здесь по-прежнему воняет. – Она поглядела на человека в ливрее с пылающим солнцем, взбирающегося на приставную лестницу, чтобы соскрести лозунги возле потолка. – Здесь всюду чувствуется присутствие сжигателей. Присутствие… Судьи. – Она содрогнулась от отвращения и крепче прижала к себе малютку Арди. – Здесь как в тюрьме!
Лео скрипнул зубами. Большинство людей были бы благодарны за возможность посидеть в такой клетке, как эта!
– Для детей здесь, в Агрионте, безопаснее всего. – Он сморщился, переместив Гарода на сгибе локтя. – Стены мы понемногу подлатаем. Место короля – во дворце, а Гарод теперь будет королем.
– Гарод еще дитя!
– Именно поэтому ему потребуется руководство.
Савин поглядела на него искоса и едва ли с теплыми чувствами, какие жена должна питать к мужу.
– Твое, насколько я понимаю?
– Мое и твое. – Однако вполне естественно, если у отца будет решающее слово в том, что касается его сына. Во имя мертвых, его культя пульсировала болью, парализованную руку покалывало, плечо болело от усилия, необходимого, чтобы держать ребенка и одновременно ковылять вперед. – Мы ведь вместе.