— Не знаю, — ответил Арон, — но у меня есть гипотеза. Одержимость — это своего рода обмен: душу, утянутую в другой мир, обменивают на ту, которую насильно приводят в этот. Но Рука размерами больше и тебя, и Перри — почти вся ее сущность остается в другом мире. Она просто… распространяется сюда, через Перри и через тебя. Когда Рука вырвалась на свободу, то, расходуя силы, истощила этот сосуд — так электричество утекает по проводу.

— А почему я не пострадала?

— Могу только строить догадки. Руке нужно было, чтобы ты сохранила подвижность, — Перри ее не заботил. Но вы оба не могли не пострадать, когда она начала расходовать силу. Почему с тобой все в порядке, а с Перри нет… Собственно, сейчас это неважно.

Пока Арон говорил, Сэл ощутила, как Рука зашевелилась у нее в голове — и взгляд невольно скользнул к левому уху Перри. Что-то в нем изменилось. Но что? Тут до нее дошло: она видит это самое ухо… Прядь волос, обычно его прикрывавшая, отрезана. Прядь волос, завернутая в бумажку и переданная Дельфийскому оракулу, требовавшему жертву.

«Интересный выбор», — сказала тогда пифия.

Господи, что же она натворила?

Арон подался вперед, пытаясь привлечь внимание Сэл.

— Мне вот что от тебя нужно. Затем я и привел вас всех сюда. Я могу его спасти. Но мне требуется твое разрешение.

— Зачем тебе мое разрешение, чтобы спасти моего брата?

— Менчу заставил меня дать слово, что я не причиню вреда никому из живых.

— Выходит, он жив? — Душа Перри, застрявшая в демоническом измерении, заточенная в камере из стекла и терновника. — Он не ушел навсегда? — То есть я его не потеряла.

— Он… не совсем ушел. Вот только человек, которого ты раньше знала как своего брата, уже не вместится в такое утлое тело. Рука выскребла оттуда все, что можно. — Арон указал на кровать, на ее брата. — Но, забрав себе его тело, я могу дать ему жизнь.

— Речь шла про вред.

— Мне придется занять побольше места… — Арон осекся. — Вроде как перезапустить его изнутри, а это, видишь ли, приведет к тому, что оно… Он потом будет не совсем человеком. Однако отсюда выберется.

В голове у Сэл саднило и пульсировало. Она задала единственный, самый важный вопрос:

— Почему?

— Потому что я могу это сделать. В нем жизнь, а каждая жизнь бесценна. — Арон положил ладони на край кровати, и Сэл поняла, что ему трудно стоять без опоры. — Я веду себя осторожно. Не разрушаю тел, в которые вселяюсь. Известный тебе человек, гид, будет жить дальше, совершенно не пострадав, не сохранив никаких воспоминаний о моем присутствии. Но, оставаясь в одном теле слишком долго, я невольно наношу ему непоправимый вред — такой же, какой Рука уже нанесла Перри. Чтобы не навредить тем, в кого вхожу, я постоянно перемещаюсь. Но при каждом перемещении теряю часть себя. У твоего брата внутри… пустота. Или можно сказать — пустоты. Мне есть где поселиться там, пока тот, кому я служу, наконец не призовет меня домой.