– Мы не знаем, хороший то был знак или плохой, – ответил Кастил. – Знаем только, что это было очень странно.

Я рассмеялась, не в силах сдержаться. Это так хорошо – не бороться со смехом или улыбкой и быть счастливой.

На лице Кастила опять появилось то же выражение, что и когда я шла к нему перед церемонией. То самое, которое появлялось всякий раз, когда я смеялась или улыбалась.

– Почему? – Меня переполняло любопытство. – Почему у тебя такой вид, когда я смеюсь? Или улыбаюсь?

– Потому что смех твой прекрасен, и улыбка тоже, и ты не так часто это делаешь. – Он посмотрел на мою руку, и на его щеках появился легкий румянец. – И каждый раз, когда я слышу твой смех, мне кажется, будто я уже слышал его раньше – я имею в виду, еще до того, как с тобой познакомился. Это как дежавю, но иначе.

Мне вспомнились слова Киерана.

– Что такое сердечная пара? – выпалила я.

Кастил перевел взгляд на меня.

– Как ты могла слышать о сердечных парах, но не знать о брачных отпечатках?

– Ну… – протянула я. – Понимаешь, этот связанный с тобой вольвен часто изрекает что-то очень туманное и по большей части бесполезное.

Кастил рассмеялся.

– Ну да, водится за ним такое. Он говорил тебе о сердечных парах? Когда?

– Несколько дней назад.

Казалось, с тех пор прошла целая вечность.

– Он сказал, что думает, будто мы – сердечная пара, и я решила, что он спятил. Он не объяснил, что это означает, только добавил, что это сильнее кровных линий и богов.

– В самом деле туманно.

На губах Кастила заиграла улыбка. Выражение его лица было усталым, но настоящим. Наметились обе ямочки.

– Сердечная пара… это легенда еще в большей степени, чем одобрение Никтоса. Не сказка, но такая редкость, что стала мифом. – Он опустил ресницы, играя бриллиантовой слезой. – Это случилось в начале известных нам времен. Одно древнее божество… он так сильно влюбился в смертную, что молил богов даровать его избраннице долгую жизнь. Те отказали, хотя он был одним из их любимых детей. И отказывали каждый год, пока его возлюбленная становилась все старше, а он оставался прежним. Когда же она постарела и поседела, и ее тело больше не могло поддерживать жизнь, она покинула его и ушла к Рейну, куда не мог отправиться даже он. Божество с разбитым сердцем не ел и не пил, как ни умоляли его боги. К нему явился сам Никтос и упрашивал его жить дальше. Божество сказал, что не может, ведь он потерял часть души, когда умерла возлюбленная. Эта часть никогда не вернется, а без нее у него нет желания жить. В конце концов он обратился в прах.

– Это… очень печально.