Выдохнув и закусив губу, я высыпал на стол пять пуль из коробки и приготовил револьвер к зарядке. Потом взял первый патрон, обмакнул его в зеркальную жидкость и вставил в канал барабана. То же самое я проделал с остальными четырьмя патронами.

– Ты чего делаешь? – услышал я сбоку сонный голос Хиннигана.

– А ты не видишь? – вопросом на вопрос ответил я, не глядя на него.

– В пять утра? – Хинниган шумно и протяжно зевнул.

Я отложил револьвер на стол и взглянул на помятого после сна Хиннигана.

– С чего ты взял, что сейчас пять утра?

Тот пожал плечами.

– Я всегда просыпаюсь в пять утра, срабатывает мой внутренний будильник. Потом я иду завтракать, но чую, здесь меня никто не накормит.

Я усмехнулся.

– Угадал. Тут самообслуживание.

Вздохнув, Хиннган протер глаза и отправился на кухню, оттуда донеслось шуршание пакетов и коробок, следом – невнятное бормотанье. И пока Хинниган выискивал съестное, я решил отправиться в ванную, чтобы смыть с себя пот ночной тренировки, сменить бинты на руке и переодеться в свежую рубашку.

На это ушло не меньше получаса, долго возился с перевязкой.

Выйдя из ванной, я обнаружил Хиннигана на кухне, жующим печенье.

– Ничего готового не нашел, – сообщил он с печалью в голосе и протянул мне распакованную пачку печенья. – Будешь?

По привычке я хотел отказаться, но мой желудок внезапно заявил, что это в корне неверно. С удивлением я обнаружил, что мне хочется есть. Есть! А я уже и забыл, как это – ощущать здоровое чувство голода. И тут оно вернулось, полноценное и человеческое.

Я уничтожил пачку печенья в считаные минуты и принялся шарить по коробкам.

– Что-нибудь еще есть?

– Сухари в шкафу, – с усмешкой сказал Хинниган.

Я тут же полез в шкаф, достал пакет с сухарями, но успел зажевать только один.

В гостиной пронеслось гулкое эхо шагов, и мы с Хинниганом в недоумении уставились друг на друга, когда их услышали.