– А теперь последние новости на сегодня, пятое августа 2114 года…

Майя окаменела на стуле. Они находились в Сабиси, было L_S = 246⁰, что очень близко к перигелию. У них сейчас 4 день второго ноября: короткие дни, ночи немного теплее в их сорок четвертый М-год. Майя понятия не имела, какая дата наступила на Земле, хотя, в принципе, ей было наплевать…

Но там сейчас был день ее рождения. Ей стукнуло – пришлось считать… да, конечно, ей сегодня стукнуло сто тридцать.

Чувствуя тошноту, она нахмурилась. Швырнула на тарелку недоеденный круассан, недовольно уставившись на него. Мысли рвались, как спорхнувшие с дерева птицы, – она не могла отследить их и поэтому почувствовала опустошенность. Что вообще означает этот ужасающий неестественный возраст? Почему они включили экран именно сейчас?

Она посмотрела на круассан, принявший вдруг зловещий вид, резко отодвинула стул и вышла на улицу – в тусклый свет осени.

Теперь она шагала по широкому главному бульвару старого квартала Сабиси, зеленому от уличной травы, красному от пышных канадских кленов. Высокое дерево заслонило низкое солнце, и листва вспыхнула алым. Майя пересекла площадь и, выбравшись за пределы квартала, обнаружила Илью Зудова. Он играл в кегли с маленькой девочкой, возможно, пра-пра-правнучкой Мэри Данкел. В Сабиси жили многие из первой сотни. Да, Сабиси превратился в их личный «полусвет», они отлично вписались в местную экономику и милые кварталы с уютными офисами, где швейцарцы выдавали им фальшивые документы. Все было на удивление убедительным и позволяло им перебраться на поверхность. Хотя они уже не прибегали к услугам пластических хирургов, которые преобразили Сакса, поскольку возраст и так все сделал за них. Они стали неузнаваемы. Майя могла гулять по улицам Сабиси, и люди видели только древнюю старуху, одну из многих. Если бы ее остановили спецслужбы Временного Правительства, они распознали бы ее как Людмилу Новосибирскую. Ну и что с того?

Майя ускорила шаг, пытаясь сбежать от себя. С северной оконечности купола виднелась громадная каменная насыпь, извлеченная из мохола Сабиси. Она образовывала длинный синусоидальный холм, рвущийся к самому горизонту через криволесье Тиррены. Насыпь была спроектирована таким образом, что сверху она походила на гигантского дракона, вцепившегося когтями в яйца городских куполов. В затененной расселине, которая пересекала насыпь, как раз и находился один из его когтей. Солнце светило, как серебряный драконий глаз, нагло уставившийся на Марс.

На запястье раздался сигнал, и она раздраженно приняла вызов.