– А школы в Дорсе Бревиа…

Она пожала плечами.

– Они неплохие. О математике я в основном читала и переписывалась с кафедрой в Сабиси.

– Понятно.

И они вернулись к разговору о свежих результатах из ЦЕРН[31], о погоде, о способности лодки четко придерживаться направления при ветре. А на следующей неделе она снова вышла с ним – на этот раз на прогулку по береговым скалам полуострова. Он с большим удовольствием показал ей тундру. А спустя какое-то время ей постепенно удалось убедить Сакса в том, что они, вероятно, подбирались к пониманию того, что происходит на уровне Планка. Он подумал, что это в самом деле поразительно – интуитивно постичь этот уровень, а затем строить предположения и выводы, необходимые для того, чтобы понять его в деталях, создать очень сложную и сильную физическую картину области, которая так мала и лежит далеко за пределами восприятия. Это ввергало в трепет. Ткань реальности. Хотя они оба считали, что, как и в случаях с более ранними теориями, многие важные вопросы оставались без ответа, это неизбежно. Так что они могли лежать в траве на солнце, бок о бок, и разглядывать лепестки тундровых цветов – так же, как это делать мог кто угодно другой, – и неважно, что происходило на уровне Планка, у них было лишь здесь и сейчас, где лепестки светились на солнце голубым цветом, наполненные какой-то таинственной, приковывающей внимание силой.

Лежа в траве, он понял, как сильно таял вечномерзлый грунт. И оттаявшая масса оставалась поверх подпочвенного, все еще мерзлого слоя, отчего поверхность была подмокшей и вязковатой. Когда Сакс встал, его спина мгновенно охладилась под бризом. Он вытянул руки к свету. Дождь из фотонов, колеблющихся в спиновых сетях.

Возвращаясь к марсоходу, он рассказал Бао, что во многих регионах выход тепла атомных электростанций направлялся по капиллярным галереям в вечномерзлые грунты. Это вызывало проблемы в некоторых влажных областях, где поверхность чересчур насыщалась водой. Иными словами, земля таяла. Быстро превращалась в болото. И при этом – весьма активный биом. Правда, Красные были против. Но бо́льшая часть земли, подверженной воздействию этого таяния, все равно находилась на дне Северного моря. А те немногие участки, что оставались на суше, расценивались как болота и марши.

Остальная часть гидросферы менялась почти такими же темпами. И с этим ничего нельзя было поделать: вода хорошо точила камень, как ни трудно в это поверить, глядя на легкие водопадики, струящиеся по береговым скалам и превращающиеся в белую мглу задолго до попадания в океан. Но были и тяжелые шумные волны, бьющие по утесам с такой силой, что земля тряслась под ногами. Пройдет несколько миллионов лет, и эти утесы заметно изменят свой вид.