Получился встречный бой. Я читал, что это самый сложный из видов боя. Мы атаковали, и немцы тоже атаковали. Их больше, а у нас – самозарядные винтовки. Это в кино у немцев сплошь автоматы. А у этих – такие же винтовки, как и у всех – после каждого выстрела надо «передёргивать». На ходу стрелять из такой невозможно. В большей плотности огня было наше преимущество, и мы его реализовали – со всех сторон раздались крики:

– Атас! Атас!

Я упал, выхватил гранату, перекатился, взвёл, ударил о землю, приподнялся и кинул со всей силы. Серия гранатных взрывов прогромыхала впереди. Вскочил, побежал опять вперёд.

Немцы залегли, отстреливались. Мои ребята перекатами сближались с ними. Из оврага взревели моторы – танки!

– Пэтээр! Занять позицию! Танки! – закричал я, приподнявшись из ложбинки, в которую нырнул, чтобы сменить рожок. – Рота! Обходим танки с флангов!

Я сделал ещё один рывок, упал за кочку. Я просто задыхался, дышал глубоко, до боли в груди. Услышал грохот выстрела ПТР, тут же ещё один выглянул. Как я и хотел – ребята ударили в днище, на метр возвышавшееся над землёй. Но танк продолжал, ревя, ползти вверх. На его броне сверкали рикошеты ДШК, подобно вспышкам электросварки. Ещё один сдвоенный залп ПТР – рев танкового мотора резко оборвался, он стал сползать вниз.

– Ура! – взревел я, вскочил, кувыркнулся влево, опять вскочил, побежал вправо, опять влево, увидел немца, плюхнулся на живот, дал в него три коротких очереди, перекатился, побежал прямо на танк. Достал на ходу ампулу, метнул её в танк, от которого виден остался только кусочек ствола, упал, кинул туда же гранату, лег на спину, оглянувшись. А позади меня кипел рукопашный бой. Немцы, поняв бесперспективность сидения в овраге под падающими на голову минами и рвущими их очередями ДШК, пошли на сближение, на прорыв. Мелькали руки-ноги, приклады. План атаки срывался. Придётся опять самому, спасая бой.

Я побежал прямо на пологий спуск, по которому пытался выехать танк. Ух, ё! Ещё один! Уткнулся в корму первому, горящему, дергался, выбрасывая столб чёрного выхлопа. И с десяток немцев вокруг. Губы мои поползли вверх и вниз, я почувствовал, что оскаливаюсь по-волчьи, глотка сама изрыгнула звериный рёв.

Как заведённый я выдёргивал гранаты, приводил их к бою, швырял в овраг. Семь! Семь гранат раскидали немцев, овраг передо мной был очищен. Только танк ещё ревел.

Я добежал до обрыва оврага, упал на краю, стал обстреливать кусты в овраге, на любое шевеление отвечая очередью.

– Атас! – прокричал кто-то рядом сипло, загнанно.

– Ампулы есть? – крикнул я бойцу.