— Как вам будет угодно.

Теперь, в прохладной лесной сени, к ней вернулось самообладание.

— Граф Люсьен, если месье де Лоррен любит мужчин, зачем же ему тогда я?

— Месье де Лоррен любит не столько мужчин или женщин, сколько себя и свои интересы.

— Почему же никто не сказал мне об этом? Не предупредил меня?

— Может быть, потому, что вы не спрашивали.

— В детстве я задавала столько вопросов. — Она встретилась с ним взглядом. Прозрачными серыми глазами он не отрываясь глядел на нее. — Я просто терзала взрослых вопросами…

— Вы можете спрашивать меня о чем угодно, мадемуазель де ла Круа, и, если только смогу, я всегда отвечу.

Заши фыркнула. Рядом затрещал подлесок.

— А вот и мадемуазель де ла Круа! Мы вас совсем было потеряли!

Из лесу, настегивая взмыленных коней, неслись Лоррен, Шартр и Бервик. Шартр вырвался вперед.

— Я думал, вас съел медведь! — воскликнул Шартр.

Он погнал коня к Мари-Жозеф, но обнаружил, что путь ему преграждает граф Люсьен верхом на Зели. Его конь тряхнул головой. С удил полетели хлопья кровавой пены.

— Медведи боязливы, — возразила Мари-Жозеф. — Они никогда не тронут, пока их не начнут дразнить. В отличие от других хищников.

— Ах, вот если бы меня подразнили вы… Вы разбили бы мне сердце, и я бы умер…

Бервик и Лоррен осадили своих крупных измученных коней за спиной Заши и Зели.

— Осторожно, она лягается, — предупредил граф Люсьен, заметив, что Зели раздраженно заложила уши.

Лоррен и Бервик заставили своих жеребцов отступить на шаг.

— Какая лошадь! — воскликнул Бервик. — Никогда не видел, чтобы лошадь неслась, как эта гнедая. Мадемуазель де ла Круа, вы должны продать ее мне.

— Не могу, сударь, она мне не принадлежит.