— Дорогой брат, — в отчаянии произнесла Мари-Жозеф, — не важно, что ты знаешь наверняка и что нет, но ты точно знаешь, что Шерзад — человек, как ты и я.

— Сир, — добавил Люсьен, — вы всегда успеете лишить жизни морскую тварь.

— Вы просите меня пощадить ее?

— Я лишь даю совет, а в прошлом вы соблаговолили прислушиваться к моим советам.

— Месье Бурсен умоляет дать ему время подготовиться к пиру. Я дам ему день, хотя он измучит меня сетованиями. В таком случае русалка проживет до завтрашней полуночи, до празднества после Карусели; за сутки вы должны найти сокровища.

— А если Шерзад найдет их, вы сохраните ей жизнь?

Его величество был неумолим:

— Я подумаю.

Мари-Жозеф поспешила к фонтану Аполлона и к его узнице. Русалка медленно подплыла к ней, вяло покачиваясь на волнах. Сама остро нуждаясь в утешении, Мари-Жозеф принялась утешать Шерзад.

— Граф Люсьен отправил гонца с приказом его величества на своей самой быстроногой лошади, — принялась уговаривать она. — Корабль выйдет в плавание и найдет сокровища. И тебя освободят.

Шерзад оперлась на колено Мари-Жозеф.

«Дома, — пропела она Мари-Жозеф, — мы можем прокричать прямо в волны: „Мне нужно то-то и то-то“. И все русалки и водяные нас услышат. Но если кричать против ветра, голос исчезнет».

Мари-Жозеф грустно улыбнулась:

— Совершенно верно, сестра.

«Поплывем со мною, сестра, — пропела Шерзад. — Я умираю, дорогая подруга, меня спасут лишь прикосновения моих соплеменников».

— Не могу, — прошептала Мари-Жозеф. — Прости меня, Шерзад, но это невозможно.

Мушкетеры подняли полог шатра, впустили зрителей, и те столпились вокруг клетки, подзывая Шерзад выкриками и свистками, протягивая руки меж прутьями клетки, чтобы привлечь ее внимание.

Лакей внес портрет его величества и установил его на королевском кресле.