Мари-Жозеф в ужасе вскочила:

— Что вы делаете?! Она находится под защитой его величества!

— Мы и выполняем приказ его величества, мамзель, — пояснил лейтенант. — Прошу вас, отойдите.

— Вы пришли ее освободить?! — воскликнула пораженная Мари-Жозеф, не веря своим глазам. — Только не пугайте ее!

Обращаясь к Шерзад, она запела простенькую, веселую детскую песенку: «Не сопротивляйся, Шерзад, вспомни, как тебя переносили в Большой канал! Король тебя отпускает, он сдержал слово!»

Шерзад повиновалась, хотя и не переставая извиваться. Двое матросов распустили сеть, подняв ее как люльку. Волосы у Шерзад потускнели и сбились колтунами, глаза ввалились, припухлости на лице опали и покрылись выступившими венами. Ее кожа, некогда оттенка красного дерева, побледнела и сделалась серой, раны по-прежнему были воспалены.

Мари-Жозеф двинулась следом за Шерзад. Матросы перенесли ее на нос корабля. Шерзад тихонько жаловалась и напевала, не в силах унять дрожь.

— Прощай!

«Прощай», — пела она, и голос ее то и дело прерывался.

Но вместо того чтобы освободить Шерзад, матросы стянули сеть, обездвижив русалку, связав ей руки, опутав когтистые ступни, не давая пошевелиться. Шерзад пронзительно закричала. Мари-Жозеф, издав протестующий вопль, повисла на сети. Грубые веревочные ячейки ссадили ей кожу.

Мушкетер схватил ее и оттащил, как она ни упиралась и ни билась. В полуобмороке от морской болезни и вынужденного голода, Люсьен, шатаясь, поднялся на ноги и вытащил шпагу из ножен. Он поставил подножку одному из стражников, подбив его тростью, и, нетвердо держась на ногах, зашагал к Мари-Жозеф.

Лейтенант выхватил пистолет и почти приставил к голове Мари-Жозеф.

— Сдавайтесь! — приказал он Люсьену.

Люсьен замер, а потом положил бесполезную шпагу и поднял руки. Матрос швырнул его на палубу. Не в силах поверить, что с ним так обходятся, Люсьен попытался было встать, но тут почувствовал у себя на горле острый клинок абордажной сабли. Мари-Жозеф что есть мочи лягнула лейтенанта по колену. Он с проклятием отбросил ее, и она, отлетев в сторону, ползком двинулась к Шерзад, оглушенная падением.

Тут прямо в руки Мари-Жозеф, подскакивая на досках, покатилась шпага-трость Люсьена. Схватив ее, Мари-Жозеф с усилием поднялась и, стараясь никого не подпускать к себе, стала размахивать шпагой. Мушкетеры отступили со смехом, ведь она даже не заметила наведенного на нее пистолета.

— Сложите оружие или я убью его! — крикнул лейтенант.

По шее Люсьена сбежала капля крови, запятнав белую рубашку.

Мари-Жозеф и Люсьен оказались в меньшинстве, их сопротивление было сломлено, и каждого из них сделали заложником, угрожая жизни другого.