Казалось, комната наполнилась легкой мелодией, еле слышной вдали. Музыка началась с тихой и грустной песни скрипки, звук ее постепенно наполнял пространство вокруг меня, становясь протяжнее и громче. Теперь была уверенна, что мелодия мне не кажется, и она не просто звучит в моей голове. Жалобная мелодия проникала прямо в душу, заставляя, остановится, и прислушаться к ней. В тот же миг, как я замерла, замерла и мелодия. Послушав немного и ничего не услышав, снова принялась за работу. И мелодия ожила, заиграв с новой силой, но больше была не одинокая. Мелодия скрипки смешался с песней пианино, виолончели и потекла по моим венам словно кровь. Музыка нарастала, становилась живой и отзывалась в моей голове в виде необычных образов цветов, птиц, воды. Она играла все громче, мелодичнее, обрастая все новыми звуками различных инструментов, и совсем скоро превратилась в духовой оркестр, звучащий повсюду и проникающий своей необъятной энергией в самое сердце, делая его бесконечно огромным, свободным, добрым, чутким и щедрым. Каждый новый вдох наполнял меня счастьем.

Я снова замерла, прекратив поиски, и стала заворожено наблюдать за происходящим вокруг.

Комната, буквально наполненная этим волшебными звуками, казалась чудом, ведь перья теперь непросто летали в воздухе, они кружились вокруг, танцуя.

Заметила Питера, сидящего на коленях и с интересом наблюдающего за происходящим, он прислушивался к мелодии, что успокоило: если он слышит — это не сумасшествие, а реальность окружающая нас.

Медленно скользя взглядом, по поверхности пухового сугроба, заметила странное сияние желтого цвета, слабо горящим под перьями. Завороженная этим теплом и яркостью, поднялась на ноги и направилась к манящему свету. Упав перед ним на колени и опустив ладони в легкий пух, мои руки, словно заколдованные, принялись откапывать, то, что находилось под перьями, быстро убирая их в сторону. С каждым взмахом руки сияние нарастало, становясь ярче, теплее, пока не ударило в глаза яркой вспышкой, когда я убрала последние перья с того, что так светилось. От яркости глаза сильно напряглись и заболели, словно смотрела прямо на солнце. Зажмурилась, и снова попыталась их открыть. Стало не так ярко, как первый раз, и я смогла разглядеть, то, что издавало этот дивный свет.

Это была она — книга. Она лежала здесь на полу, посреди этой красоты, но сама была много прекраснее. Большая, словно из дома великана, если поставить рядом со мной, то будет больше меня раза в два. Каждый сантиметр расшитый золотом, серебром, нес на себе не знакомые для меня знаки и символы, которые чудесным образом исчезали, снова появлялись, но были совершенно новыми. Свет исходил от всей книги, от яркой обложки и каждой странички, отдельно.