– А ты представь, – упрямо повторил Семецкий. – Это игра такая. Когда что-то не нравится, представь – как оно было бы иначе.

– Это нечестно.

– Почему нечестно? Нет, ты мне скажи, ты хочешь быть на Авалоне?

– Да! – зло сказал я.

Тогда неожиданно заговорил Стась:

– Попроси основу. Тебя отправят на Авалон.

Я только засмеялся. Но Стась упорно продолжал:

– Ты не понимаешь, какие ощущения испытывают друг к другу клоны. Особенно – основа к копиям. Ты мог стрелять в основу, но ее симпатии к тебе это не отменит. Ты для нее – всего лишь заблуждающийся, обманутый ребенок. Тебе сотрут память обо всем, что происходило на Новом Кувейте, и отправят на Авалон. Поверь мне. Достаточно только попросить.

– Это не то! – воскликнул я. – Да ты же сам понимаешь, это совсем не то! Это уже будет почти как самоубийство, память потерять!

– Тогда попроси оставить тебя в покое здесь, на планетах Инея, – продолжал Стась. – Будешь ходить в школу, играть в футбол и ловить рыбу. Какая для тебя разница?

Я подумал, что, наверное, Стась прав. Я ведь помнил, какая тревога была в голосе Ады Снежинской: «Отвечаете за него головой!»

– Какая разница? А когда начнется война, что будет?

– Не будет войны, – устало сказал Стась. – Империя пошла на сепаратные переговоры с Инеем. Будет закреплен статус-кво – две человеческие цивилизации в галактике. Пусть тешатся своим владычеством. Пусть строят такое общество, которое им нравится. Время покажет, кто прав.

– Снежинская никогда на это не согласится! Ей надо все и сразу!

– Все, но не сразу. Они понимают, что сейчас перевес не на их стороне. Уничтожить Империю Иней может, а вот победить – нет. Сноу и всем остальным клонам не нужны планеты-пепелища. Императору они тоже не нужны. Будет худой мир.

Он замолчал. Я посмотрел на Лиона, на Семецкого с Наташкой. Они не выглядели удивленными. Они уже это знали. И верили Стасю.

– Не хочу я жить на Новом Кувейте, – прошептал я. – Не хочу я быть клоном Снежинской. Я Тиккирей. Тиккирей с планеты Карьер! Я сам по себе!

Никто не сказал ни слова.

– Ты же меня сделал таким, – сказал я Стасю. – Это же ты меня учил, что надо самому выбирать свой путь, что принуждать людей – плохо, что рабство – хуже смерти, что друзей не предают, что у человека всегда должен быть выбор. Как я буду здесь жить? Я не смогу. Никак не смогу!

Я посмотрел на Лиона – и тот опустил глаза. А каково ему выбирать, ведь у него здесь отмороженная семья… Хотя с чего я взял, что ему позволят выбирать?