Кацка ждал, оглядывая пространство возле дверей. Эбби Ди Маттео и Марк Ходелл ушли.

«У этой пары есть все, – думал он. – Внешность. Деньги. Завидная карьера. Какая женщина согласится рискнуть достигнутым, чтобы избавить от боли умирающую старуху?»

– Слизень, ты еще не уполз? – послышался в трубке голос Роуботама.

– Нет. А в чем дело?

– Сюрприз у меня.

– Хороший или плохой?

– Назовем его неожиданным. Я получил результаты ГХМС по телу доктора Леви.

За аббревиатурой скрывалась газовая хромато-масс-спектрометрия. Ее методами криминалистическая лаборатория определяла содержание наркотиков и токсинов.

– Ты же вроде искал и ничего не нашел, – заметил Кацка.

– Верно. Мы не обнаружили обычных препаратов. Наркотиков, барбитуратов. Но они определяются методом иммунологического анализа и тонкослойной хроматографии. А доктор Леви был врачом, и я подумал, что в его случае нам нельзя ограничиваться обычными анализами. Я проверил его тело на фентанил, фенциклидин и ряд летучих соединений. И вдруг проба из мышечной ткани дала положительную реакцию на сукцинилхолин.

– Это что такое?

– Нервно-мышечный блокирующий агент. По воздействию соперничает с ацетилхолином – нейтротрансмиттером, который вырабатывает организм. Эффект похож на d-тубокурарин.

– Курарин… схоже с ядом кураре?

– Да, но сукцинилхолин имеет другой химический механизм. Его широко применяют при операциях. Он позволяет обездвижить мышцы на время операции. Облегчает газообмен в легких.

– Ты хочешь сказать, что доктор Леви был парализован?

– Да. Он был совершенно беспомощен. Самое скверное, что сознание не отключалось. Все понимал, но оказать сопротивление не мог… Страшнее смерти не придумаешь.

– Как это вещество вводится в организм?

– Обычная инъекция.

– Мы не обнаружили на его теле следов иглы.

– Ему могли сделать укол в голову. Волосы скроют след так, что и не заметишь. Быстрый булавочный укол. Мы вполне могли пропустить след, учитывая посмертные изменения тела.