Виктор закатил глаза и тяжело вздохнул. Он не желал спорить, ведь понимал, что это бесполезно. Конечно, «сытый голодного не разумеет», но бывший атаман уже не молод, а почувствовав на себе дыхание смерти в бою с Драгуновым, окончательно убедился, что не хочет предстать перед Господом имея на своих руках кровь. Почему-то он сомневался, что тот простит ему убийство, даже челяди.

Всеслав тоже не желал продолжать тему о моральной стороне вопроса, поэтому лишь сказал:

— Мы выступаем завтра. А пока что надо сходить к атаману. Ты должен сам дать ответ.

Очнулся Сергей привязанным к столу, на котором его катили вдоль неосвещённого тёмного коридора. Над головой, в темноте, горели два красных глаза.

— Проснулся наконец, — воскликнул Ситри.

— Где я?

— В особняке Долгорукой. Ты ей интересен, и она решила тебя выкупить для своих нужд. Я был против, но Комиссар сказал, что сделка очень выгодная.

— Вы торгуете людьми?

— Торговать тем, что итак принадлежит старухе? Нет, мы лишь просто оказываем ей услуги, а она нам платит и смотрит сквозь пальцы на нашу деятельность. Просто так совпало, что Долгорукая захотела тебя, когда ты попал к нам.

— «Революционеры», мать вашу… — шёпотом выругался Сергей.

— На революцию нужны ресурсы, которые без денег достать невозможно. «Хочешь жить — умей вертеться», а вертеться мы — красные умеем лучше всего.

— Ребёнок…

— В порядке. Ему ничего не грозит. По крайней мере, пока он нужен нам живым. Тебе не об этом надо думать.

Ситри вкатил каталку в освещённое помещение. Резкая смена тьмы на свет, вынудила Сергея временно зажмурится.

— В таком состоянии от него будет мало толку. — прозвучал женский голос и Сергей открыл глаза.

Напротив каталки, возвышался голографический призрак молодой женщины. Она смотрела на него взглядом покупателя на рынке.

— Пришлось потрепать его, чтобы угомонить. Я ввёл ему обезболивающее, чтобы не ныл от сломанной руки — холодно ответил Ситри — Думаю с остальным ваши медицинские аппараты с этим справятся.

— Безусловно. — ответила Долгорукая — Но я не могу заплатить полную цену за испорченный товар.

Ситри скрестил руки на груди.