– Продолжить движение! – скомандовал я.

Когда мы проезжали через деревушку, то увидели, что три хаты горели, в некоторых дворах суетились наши мотострелки и разведчики. Снайперов не было видно, они продолжали контролировать взлётное поле. Проехав деревушку, зачистка там заканчивалась, передовая машина не останавливаясь поехала дальше, а вот вторая, на которой ехали мы, остановилась у танка Воронина. Экипаж, работая ломом и кувалдой, восстанавливал повреждённую гусеницу.

– Пушка? – спросил я у лейтенанта, осторожно покидая кабину машины. Любое резкое движение отдавало стреляющей болью в руке, поэтому я старался не тревожить рану.

Лейтенант стоял на корме танка и отдавал приказы в микрофон, не теряя контроля над подразделениями на поле боя. Мне это понравилось, и я довольно кивнул.

– Никак нет, товарищ капитан, – откликнулся сержант Кривошеин, старый товарищ и наводчик на машине Воронина. – Когда давили тот «мессер» то повредили трак, а тут на ровном месте при развороте и разулись с левого борта.

– Понятно, – кивнул я, с интересом разглядывая четыре целых «Юнкерса» что стояли в стороне. Один продолжал дымить правым мотором. Ещё два обломками лежали в стороне. Похоже, их расстреляли в воздухе и они рухнули на взлётное поле.

Высадив меня, штабная машина поехала дальше следом за основной колонной. Что делать дальше, Малкин и командиры тыловых подразделений знали, я их хорошо проинструктировал, поэтому они, не теряя времени, приступили к выполнению порученных им заданий.

В это время Воронин освободился и, спрыгнув на пыльную землю, подскочив, лихо бросил руку к виску и отрапортовал:

– Товарищ капитан, ваш приказ выполнен. Аэродром захвачен, самолёты, часть технического и лётного состава захвачены целыми, остальные уничтожены в результате скоротечного боя. Два самолёта пытались подняться в воздух, но были уничтожены из танковых орудий.

– Вы что, по взлетающим «Юнкерсам» из пушек садили? – удивился я.

– Так точно. А что, они только-только оторвались от взлётной полосы, и слепой не промахнулся бы. Осколочными влепили, они и осыпались обломками.

Оптимизм и радость так и пёрли из Воронина, он разве что не подскакивал от нетерпения.

– Осмотрите и подготовьте технику к дальнейшему маршу. Нужно до темноты совершить шестидесятикилометровый рывок.

– Есть, разрешите выполнять?

– Выполняйте, – кивнул я и направился в сторону самолётов, которые уцелевшие техники готовили к использованию. Заправляли и пополняли боезапас пулемётов под присмотром наших бойцов. Только в бомбоотсеки грузили не бомбы, а всё то, что было нами захвачено за последние дни, включая на месте уничтоженного штаба немецкого корпуса. Причём сброс отключали, чтобы у лётчиков не появилось желания сбросить всё, что нами было с таким трудом наработано. Насчёт лётчиков, да, у нас их не было в наличии, но были пленные, немецкие. В данный момент Гурьев искал среди них добровольцев. На три «Юнкерса» нам было нужно три пилота и один штурман.