В два «Юнкерса» грузили из санитарной и других машин всех раненых, которые у нас успели скопиться за это время. Даже тяжёлых погрузили, хотя шансы доставить их до госпиталя были минимальны, а также документы, мои рапорты о делах мангруппы и пленного генерала. Вот последний очень возмущался, когда его пытались сунуть в бомболюк. Малкину это быстро надоело, генерал получил рукояткой пистолета по голове, его опутали верёвками и погрузили в отсек. Больше он не возмущался, только сонно причмокивал губами.

– Пятеро согласились, товарищ капитан, – подошёл Гурьев. – Один говорит, что знает, где наш аэродром.

– А вот этого не надо. Там наверняка зенитная засада. У госпиталя под Иванковым есть неплохое поле, должны там эти машинки сесть, вот пускай туда и летят. Там зениток наверняка нет, встретят нормально. Тем более я дал намек, чтобы сегодня ждали посылку от нас. Начинайте погрузку и предстартовую подготовку.

– Есть, – козырнул Гурьев и побежал к самолётам. Там как раз техники запускали моторы, проверяя, как они работают.

После погрузки самолёты по очереди взлетали и, поднимаясь ввысь, одной группой направились в сторону партизанского края. За каждым немецким лётчиком сидел наш боец из легкораненых. С винтовкой и карабином было в кабине не развернуться, поэтому каждому был выдан пистолет и на всякий случай по гранате. Их задача уничтожить пилотов, если они доставят их не туда.

Как только бомбардировщики стали едва видными, я повернулся к стоявшим рядом командирам и скомандовал:

– От балласта избавились, поэтому заканчиваем собирать трофеи и уходим. Выдвигаемся через двадцать минут. Разойдись!

Пока командиры занимались своими подразделениями, а тыловые службы сбором и систематизированием трофеев под присмотром Малкина и Байбюка, я направился к стоявшим отдельной кучкой пленным, угрюмо дожидавшимся своей участи. Их было порядка тридцати человек под охраной пятерых автоматчиков-мотострелков.

Махнув рукой Юрьеву, нашему старшему переводчику, я подошёл к немцам, с интересом их разглядывая.

– Товарищ капитан, сержант Юрьев по вашему приказу… – подбежал переводчик, но я остановил его, приказав:

– Переводи им, что я скажу… Солдаты и офицеры Люфтваффе! – громко сказал я, Юрьев тут же стал гортанно переводить. – Согласно негласным правилам диверсионных подразделений, а у нас всё-таки именно диверсионное подразделение, я должен приказать своим солдатам ликвидировать вас, как нежелательных свидетелей и солдат противника. Однако ваша добровольная помощь благоприятно повлияла на моё решение. Да и моя совесть офицера и командира Красной Армии не позволяет уничтожать вас, как скот, но и просто так отпустить вас я не могу. Поэтому я ставлю перед вами выбор, дав немного времени, пять минут. У вас есть два выбора: или расстрел, или пуля в ногу, и вы, будучи комиссованными по тяжёлому ранению, отправляетесь домой, к своим семьям. Мой фельдшер поможет вам с перевязочными материалами. Решение ваше, время для раздумий пошло.