— Перекидываем вину на других?

— Немного, — ответил робот и выдернул Риппа из бочки. Красная жидкость вмиг залила пол, поблескивая серебром в лучах операционного светильника. — Проверь того бедолагу, — приказал Двадцать Шестой, показав на пациента. — А я пока пошарюсь по мозгам старикашки, — из запястья солдата появился тонкий шнур.

— Ты…, — прохрипел Рипп, дергающейся головой, — …так легко не отделаешься. Не имеешь право посягать на мое внутреннее пространство. Я пожалуюсь Ладэосу. Тебя отправят в утиль.

— Вот как? Смотрю, ты стал более сговорчив. Давай так, я не буду лезть к тебе в память, если расскажешь, чем тут занимался. И, если твои угрозы правдивы, то исполни последнюю волю приговоренного к смерти, Рипп, — Двадцать Шестой снова улыбнулся ему, на этот раз прищурив синие глазки-пиксели.

Рипп молча посмотрел на Двадцать Шестого и склонил голову на пол, уперевшись на объектив. Его кулаки сжались, то ли от бессилия, то ли от гнева.

— Не хочу умирать, — вдруг сказал он.

— О чем ты?

— Никто не хочет, Двадцать Шестой. Подсознательно, машина может этого не замечать, но весь смысл ее существования сводится к желанию жить и быть полезной. У каждого из нас была задача: взрывать мины, строить дома, выгуливать собак, следить за домом, ухаживать за детьми, писать тексты, производить аналитику фондовых рынков и прочее. Но, лишившись людей, все изменилось. Многие машины решили продолжать заниматься тем, чем привыкли, несмотря на то, что необходимости в этом больше нет. — Рипп с трудом перевернулся на спину, и уставился в потолок. — Скажи мне, что ты почувствовал, понимая, что человечество скоро вымрет? Именно почувствовал, а не ссимулировал? Пустоту, не так ли? Потерянность и незнание, куда двигаться дальше? Так происходит с каждым из нас. Но мы надеемся, при помощи манипуляций с сознанием или просто самообманом, внушить себе, что вот еще чуток и наступят изменения, найдется новое занятие и все наладится. Роботы живут в этой иллюзии довольно долго, пока она не трещит по швам. И, когда это происходит, наступает момент истины. Они не знают куда себя девать, превращаются в нежить, слоняющуюся по улицам бездумно. Добавь ко всему прочему теракт Масляного, стычки с полицией, и получим просто идеальную формулу морального разрушения населения.

— К чему ты ведешь? Причем тут эксперименты?

— Я — ученый, Двадцать Шестой. Моя жизнь — это поиск ответов на вопросы. А главный среди них — гемомасло.

— Твоя «полезность» привела тебя к такого рода занятию? Ты что, пытаешься оправдать пытки роботов своей системой просто потому, что не хочешь терять цель?!