— Я попаду под трибунал. Но только в том случае, если где-то в глубине сознания Ладэоса действуют законы, составленные в людскую эпоху, и которые его мозг интерпретирует на свой лад.

— Виво, — Тэс резко сменила грубость на жалость, когда увидела, что тон Двадцать Шестого стал мертвее. Он говорил сухо, ему было плевать на последствия. Минутная слабость при виде убитых, сменилась решимостью, а теперь — отреченностью. — Не вини себя.

— Я просто не понимаю, как так вышло, вот и все. Почему именно сейчас? — он схватился за голову и посмотрел вверх, в пустоту. — Надо выйти, пока разгребают трупы. Не могу тут находиться.

Увидев, что их командир направился к выходу, переглянулись и обменялись мысленным недовольством. Тем не менее, прекращать «раскопки» не перестали. Один за одним, они поднимали и аккуратно клали на пол собратьев, будь то павший воин или жестоко убиенный гражданский. Солдаты особо не задумывались над тем, кто перед ними, они просто выполняли свой приказ, однако, где-то внутри, жило некое чувство, которое заставляло их относится с уважением и почтением к погибшим сородичам.

«Перед смертью все равны», — внезапно сказал кто-то из машин, укладывая очередной труп, в общую шеренгу. Эта мысль задела каждого, кто мог стоять на своих двух и здраво соображать. Постепенно, за общим делом, обида на Двадцать Шестого куда-то улетучилась. Больше не было презрения, подозрения. Никаких авторитетов, только солдаты и смерть. Они вспомнили, зачем существуют, знали, на что шли, и от этой мысли, все псевдо-эмоции сошли на нет. Есть только робот и поставленная задача. Больше ничего.

Двадцать Шестой прикрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Взгляд невольно устремился вверх на темные тучи, сквозь которые проглядывались проснувшиеся звезды. Попахивает драмой, подумал он про себя. Эти слова словно въелись в память. Их произнес человек, имя которого он так и не узнал. Робот потянул ладонь вперед и начал ждать, когда упадут капли. Послышался гул грома, вдали сверкнула молния, и первая дождинка плюхнулась на пальцы Двадцать Шестого. На маске пробежала пиксельная улыбка, робот хмыкнул и сжал кулак.

— Если бы я не знал, что это дождь, то и не понял, какие мушки бьются о мой корпус. — Он снова вытянул руку перед собой. На этот раз череда капель омывала всю конечность, усилившимся потоком. — Я помню, как Шестнадцатый стоял под своим последним ливнем. В тот раз погода изрешетила его, как сито, но ему было плевать. Как думаешь, Тэс, может и мне принять гемо, чтобы сполна оценить все побочные эффекты, так же стоять под дождем в полном наплевательстве, и превращаться в кусок швейцарского сыра?