В этот раз Двадцать Шестой ошибся, и припомнил свою шутку из прошлого, когда предположил, что скатол может исходить от цветочной поляны. Это воспоминание ударило его в грудь, и он слегка пошатнулся, потерял равновесие и преклонил колено. Не понимая, что происходит, он аккуратно положил Спайка на цветочный ковер и схватился за голову. Рипп подошел к нему и похлопал по спине.

— Очеловечился, юнец?

— Моя чувствительность…

Рипп постучал по виску робота и выдал диагноз: «Твой индикатор сломан».

— Что это значит для меня, в таком случае?

— Ты не можешь контролировать эмоции. Теперь они могут скакать, как им вздумается, в зависимости от твоего восприятия. Ты можешь симулировать злость, радость, грусть внутри, а они выплеснут все наружу. Собственно, как и у людей. Но это странно, я ни разу не видел, чтобы индикатор выходил из строя. Обычно, такого не случается, но, видимо, произошло нечто настолько выдающееся, что программа не справилась. Что ты увидел?

— Преддверие смерти, — не задумываясь ответил Двадцать Шестой и посмотрел на тело пса, вид зияющей раны которого резанул его глаза подобием боли так, что изображение зарябило. Робот схватился за лицо и постарался проморгаться. — Рипп, помоги ему, пожалуйста.

— Я как раз планировал, — ответил ученый, и отошел к дальней стене. Он коснулся палпада, и кирпичика рядом с ним разъехались в стороны, открыв еще одну тайную комнату. Белый, больничный свет, вырвавшийся оттуда, и блеск металлических тарелочек, ясно дали понять о том, что за дверьми находилось мини-лаборатория. — Что ж, повезло. Ее не нашли, все инструменты на месте. Неси больного сюда, солдатик.

Когда Двадцать Шестой занес Спайка в лабораторию, он обратил внимание, что на маске пса мигает оранжевая лампа, свидетельствующая о том, что он находится в режиме энергосбережения. Робот потянулся к кнопке, чтобы запустить товарища, но Рипп влепил ему пощечину.

— Ты в своем уме, идиот?! — крикнул он. — Не смей ничего трогать и клади его на стол. Все, кыш отсюда! Я позову, как закончу.

В недоумении, Двадцать Шестой ступил за порог, и кирпичная стена тут же захлопнулась перед ним. Он повернулся к ней спиной, прислонился и сполз на пол, запрокинув голову. В какой-то момент, робот поймал себя на мысли, что его щека стала теплее. Дотронувшись до нее, ничего, кроме холода, не отозвалось в его датчиках. Показалось, подумал он, и закрыл глаза.

— Как дела? — послышалось в темноте. — Не открывай свои камеры, иначе должного эффекта не получится.

— Тэс?

— Угу.

— Что происходит, Тэс? Почему я…чувствую?