– Что это? – поинтересовался подошедший Леха.

– Критский язык. Очень древний. Тут даже не слоговое, а иероглифическое письмо.

– Ты можешь прочитать?

– Попытаюсь… Встань в чашу… хм… преклони… преклони…

– Голову? – не вытерпел Леха.

– Нет – колени! Преклони колени пред… перед повелителем Эгеида и Микен… сыном великого Миноса… – мне понадобилось набрать в грудь воздуха, чтобы произнести последнюю фразу, –...царем Геросом.

– Ерунда какая-то, – пробормотал Овчинников. – Культовый обряд.

– Совсем не ерунда, – ответила я. – В тексте Гомера сказано, что статуя указывает место, где сокрыта пещера. Последнее пристанище юноши Эндельвара.

Я достала из кармана перстень и кальку с текстом легенды.

Зачем нужен перстень? В тексте сказано, что «перстень царя укажет». Но как?

Подняла взгляд на статую. Лицо «кровавого» повелителя Эгеида и Микен – жесткое и непреклонное. Мне показалось, что вот-вот шевельнется, жестом или взглядом укажет, что нужно сделать с кольцом.

Конечно, статуя не ожила.

Зато я увидела нечто.

На челе Героса имелось неприметное отверстие. Оно казалось элементом короны царя. Вроде бы ничего особенного…

– Леха, подай стремянку!

Овчинников подтащил лестницу, мы установили ее почти на самом краю пропасти. Соблюдая предельную осторожность, чтобы не упасть, я поднялась к лицу исполина.