Я внезапно поняла, какую сцену восстанавливает покалеченный мозг американца! Последний элемент головоломки в истории с «мертвой водой» встал на свое законное место. Подземную лабораторию в Новой Зеландии взорвал не кто-нибудь, а Джон Бейкер! То ли пытаясь избавиться от невыносимой боли, то ли желая отомстить Левиафану за то, что тот не позволил ему уйти.

Приступ внезапно прекратился. Бейкер смотрел на меня едким, прищуренным взглядом. Не осталось и следа от беспомощности и боли, которые владели им несколько мгновений назад.

– Нужно спешить, – произнесла я. – Взрыв выполнил свою функцию.

– Да, да, – ответил он.

Вертолеты не смогли приземлиться даже на очищенный от снега склон. Слишком крут для посадки. Пришлось им опять зависнуть над откосом, а людям спрыгивать на черно-белую смесь снега и камней. Я собственноручно спускала Верочку, привязанную к алюминиевым саням. Саймон принял ее, затем помог спуститься мне.

Бейкер и еще несколько человек столпились под «клювом», разглядывая то, что обнажила лавина.

В небольшом углублении открылось… даже не могу сказать – что. Скорее всего, это врата. Но такие необычные!

Округлый проем в скале закрывали четыре черных лепестка – массивные базальтовые створки. Они были похожи на исполинскую розу, высохшую или обугленную. Щели между створками забил снег. Скопился он и в углах ворот.

По окружности каждого из лепестков тянулись филигранные надписи на уже знакомом праязыке. Прелюдийском санскрите, если его можно так назвать. Линии и завитки очаровывали, притягивали взор. Буддийский монах или искусствовед мог бы просидеть перед ними до конца жизни, наслаждаясь формами и пытаясь найти новые и новые образы. В отличие от текстов из колодца, передо мной – истинное письмо, выполненное самими прелюдиями. Удивительно, что текстом можно наслаждаться, даже не приступая к чтению.

– Что здесь написано? – повелительно спросил Бейкер.

– Я не буду это читать.

– Бунт? – Он положил ладонь на рукоять мачете.

– Некоторые слова нельзя произносить без лишней надобности, – быстро заговорила я. – Особенно те, которые забыты и не утратили силу от каждодневного произношения. Слова соединяются с воздухом, воздух – с горой, лесом, камнями. И неизвестно, что вырвется из земных недр волей одной только древней фразы.

Бейкер убрал ладонь с мачете. Саймон и другие отступили от меня и от врат. И только Барсик в своем драном пальто остался на месте, глядя на меня с недоверием и затаенной ненавистью.

– Тогда как их открыть? – поинтересовался Бейкер.