— Мы пойдем к беднякам? — спросил Саргерс у темной фигуры.

— Да.

— Это может быть опасно.

— Неужели? — вяло откликнулся Вестник Зла, не поворачиваясь к своим пленникам.

— Они растерзают нас, как только увидят, — проронил Эрланд. — Мы причинили им слишком много зла.

Ким тяжело вздохнул и повернулся к людям, глядя на них из тьмы своего капюшона. Он бы столько хотел им сказать по поводу ответственности за свои действия и искупления сделанного ими зла, но ему было лень доносить до них смысл всего этого.

— Ненавижу людей, — только и проговорил он и принялся распрягать коня.

— Ты бросишь нас здесь связанными?! — с ужасом воскликнул Эрланд.

— И с каждым вашим словом я ненавижу вас еще больше, — проворчал Вестник. — По-вашему, я тратил на вас свою магию и свое время, чтобы бросить здесь на растерзание толпе разгневанных крестьян? Я же сказал: у меня на вас свои планы, вы мои должники, и я еще не взял тот долг, который вы должны мне выплатить. Мне не нужны от вас деньги, мне нужны услуги.

Конь отошел от повозки, освободившись от упряжи, и продолжил смотреть на поселение. Вестник же запрыгнул в повозку и развязал людям ноги.

— Дальше пойдете пешком, — произнес он.

— Что мы должны сделать для тебя? — спросил Саргерс, сползая с повозки. Без помощи все еще связанных рук это было не слишком удобно.

— Я не уверен, что это будет для меня, — пробормотал Ким. Чтобы Нарет не узнал о его появлении, он не мог, находясь внутри барьера, использовать свою силу для извлечения знаний. Но история этого города была свежа в памяти Кима, также как и небольшие, смутные отрывки будущего, разорванного в клочья от темной силы. Теперь их надо было соединить, достроить нити, объединить и вернуть здешним землям покой.

Саргерс и Эрланд услышали его слова и переглянулись. Вестник Зла не был злым, как это говорилось в сплетнях и слухах. После дневных событий в роще оба стражника стали проявлять к нему больше уважения, чем раньше. Но доверие до сих пор было хрупким, как полусгнивший мостик над бурным потоком реки.

Вестник Зла махнул своим пленникам, и они пошли за ним в сторону Раздольного.

— Если вы пороетесь в своей памяти, — стал рассказывать Вестник, — то вспомните, что причина вашей ненависти к местным крестьянам кроется в слухе об отравленном зерне, которое они привезли в город. Из-за него вы и многие другие потеряли семьи и озлобились. Вы казнили бедняков, которые привезли пшеницу, и сожгли их поля.

— Я помню эти события, — кивнул Саргерс. Боль от потери жены и детей ожила в нем с новой силой.

— Раскрою секрет: пшено не было отравлено. Был отравлен сам воздух. Нарет специально отравил ваши семьи, чтобы воины остались без жен и детей. Заклятие смертельно подействовало только на слабых людей — детей, стариков, женщин. А мужчины остались, приняв в себя тьму. Так Нарет избавился от лишних людей в своем окружении и подчинил ваш разум, заставив вас действовать в своих интересах — нести зло, хаос, боль и разрушения. Это ему нужно было, чтобы питать свою темную силу и расти.